Глаза Огиры опасно сузились, а рука потянулась к кинжалу.

– Э, погоди, это же шутка! – На всякий случай он отодвинулся подальше.

– Шутка, говоришь… Может быть… Но больше прикасаться ко мне не смей! Понял?

В ее словах опять прозвучала страстная решимость, и это пьянило не хуже амброзии. Хотелось броситься в атаку – в одиночку против сотни, разрушить небольшой город или… создать что-нибудь красивое и вечное…

– Ну, что? Не раздумал провожать меня, кавалер? – насмешливо спросила всадница.

– Не раздумал.

– Тогда идем.

Вскоре трущобы остались позади. Теперь улицы блестели чистотой. Дома украсились яркими магическими огнями. По мостовым то и дело проносились нарядные, подсвеченные мерцающим порошком экипажи. Наездники-лючины на обычных, нелетающих лошадях хвастались сияющим в ночи разноцветным волшебным напылением всевозможных оттенков. Среди пестрой разряженной толпы время от времени мелькали всадники-джигли – в простой черной, как сама ночь, одежде. Ни огромных изумрудов, украшающих камзолы или платья, ни блеска дорогущих бриллиантов, тем не менее перед ними почтительно расступались даже богатейшие из горожан.

– Все. Дальше я доберусь сама.

Всадница сбросила грубый плащ прямо на мостовую. Под ним оказалась типичная одежда женщины-джигли: облегающий бархатный темно-синий жакет, узкие, в обтяжку, кожаные брюки и высокие, до колен сапоги. Мюрр невольно залюбовался ею. Огира знала, что эффектно смотрится в своем костюме. И хотя всадница, принадлежащая к высшему кругу, давно привыкла к подобному вниманию, ей почему-то было особенно приятно, что этот неотесанный провинциал смотрит на нее именно так. Женщина подарила спутнику царственную улыбку и решительно окликнула своего кунгура:

– Ралона!

Через мгновение ей в плечо уткнулась черная морда кобылицы. Огира ласково похлопала ее по теплой смоляной шее, привычно собрала в кулак часть гривы, вдела ногу в стремя, одним махом взлетела в седло и оглянулась через плечо на лючина:

– Прощай!

– Погоди!

Он сделал шаг вперед, но кобыла тотчас повернула к нему морду и предостерегающе обнажила огромные черные зубы. Мюрр отшатнулся. Огира успокаивающе потрепала Ралону по загривку:

– Тихо, девочка. Он… свой. Хороший. «По крайней мере, неплохой», – поправилась она про себя, а вслух спросила: – Чего?

– Если вдруг тебе понадобится помощь…

– Я найду тебя, – пообещала Огира, подумав, что простой наивный провинциал вряд ли сможет помочь в изощренных дворцовых интригах. – Прощай, Люгвин!

Не дожидаясь ответа, она пришпорила кунгура и затерялась в яркой толпе горожан.

2

На следующий день, или, правильнее сказать, на следующий сумрак, Мюрр вместе с другими горожанами стоял на Судной площади в ожидании предстоящей урудии – церемонии, которая превращала джигли в даифа, аристократа в раба. На этот раз урудия собрала рекордное количество зрителей, ведь позору должен был подвергнуться не просто джигли, а главнокомандующий Империи, генерал Алир-ари.

По дороге на площадь Мюрр успел наслушаться множество историй из жизни прославленного воина. Рассказывали, что Алир-ари стал одним из самых молодых генералов за всю историю Лунного мира – свое высокое звание он получил в неполные тридцать лет, причем исключительно за военные заслуги. Именно он сумел победить дикие валанские племена и присоединил их богатые самоцветами земли к Великой Империи. Правящий император, в прошлом и сам талантливый полководец, полгода назад покинул пост главнокомандующего по состоянию здоровья, назначив вместо себя Алира.