— Вот и подтверждение моих слов, — бросил фра Леони. — Нас предали дважды. Враги проникли в крепость.

В глазах фра Просперо мелькнул страх. Его бородатое лицо блестело от пота. Он снова и снова возвращался мыслями к их разговору. Понизив голос, он спросил:

— Но что же станется с главной тайной, той, рядом с которой все прочие кажутся пустяками? О ней не знают нападающие, не знает даже предатель, приведший их сюда… Сумеешь ли ты ее сохранить?

— Сумею. Именно поэтому я и был избран хранителем. Доверие ордена священно, и оно будет оправдано. Я отвечаю жизнью за каждую из хранимых мной тайн, включая и эту, исключительную…

Фра Просперо кивнул. Если он и не был доволен, то, по крайней мере, его сомнения рассеялись. Пришлось удовлетвориться услышанным; выбора просто не было.

— Что ж, да пребудет с тобою Господь, сын мой. Храни тебя Христос.

— Если мы оба останемся живы, то встретимся. Место встречи известно нам обоим.

— В скором времени, — сказал фра Просперо. — Да.

— Мы снова увидимся и сможем вернуться к нашему спору.

— На все воля Божья, — ответил фра Просперо.

Придерживая одной рукой подол одеяния, фра Леони направился вниз по западной винтовой лестнице. Пятна крови на одежде засохли, и в этих местах ткань стала жесткой и неприятной на ощупь. Он миновал тройной ряд окон, за которыми опускалась на землю ночная тьма, сменяя кобальтовую синь вечернего неба. Совсем рядом виднелся конек крутой черепичной крыши монастырской кухни, сразу за ним — поддерживаемые колоннами террасы главного крыла. Краем глаза фра Леони уловил отблеск красноватого света. Кто-то разжег огонь под самыми стенами монастыря.

Внизу он столкнулся с четырьмя рыцарями, которые атаковали двух его товарищей. Схватка была в самом разгаре, фра Леони выхватил оружие и кинулся в гущу сражения. Он отшвырнул в сторону рыцаря, намеревавшегося рассечь надвое челюсть фра Бенедетто, и уже почти преуспевшего. Хранитель не должен был вступать в бой… его главной задачей было спасение собственной жизни — залога дальнейшей судьбы ордена. Но фра Леони ничего не мог с собой поделать. Его братьям грозила смертельная опасность, как мог он покинуть их в такую минуту?

Он парировал удар противника, нарочито слабо, чтобы тот поверил в свое превосходство. Введенный в заблуждение рыцарь опрометчиво замахнулся, фра Леони мастерски ушел от удара и вонзил свой меч в живот врага. Второй рыцарь подобрался к монаху справа, и фра Леони рассек ему кисть. Но тут внизу показалось еще шестеро захватчиков, и он вынужден был отступить, предоставив товарищам разбираться с новоприбывшими. Один из рыцарей бросился за ним. Отступив выше, на уровень с тремя окнами, фра Леони увернулся от удара, замахнулся и нанес преследователю неуклюжий на вид удар, развернув меч плашмя. Рыцарь потерял равновесие. Не медля, фра Леони резко толкнул его в плечо. Его противник отшатнулся назад, лестница ушла у него из-под ног, и он кувырком полетел вниз, прямо под ноги двум своим соратникам.

Воспользовавшись замешательством врагов, фра Леони вскочил на каменный подоконник и перепрыгнул на крышу кухни. Отсюда ему хорошо были видны внутренний двор, кишащий рыцарями святого Клемента, и стена, почти полностью черная от греческого огня, который использовали сарацины. «Преданы, — с горечью подумал он, — преданы кем-то из святая святых, из внутреннего круга!»

Меньше чем в футе от его головы просвистела арбалетная стрела, и фра Леони поспешил укрыться, растянувшись на черепичной крыше. Стоило немного приподняться на локте, и он чуть было не стал жертвой следующей стрелы. Где находится лучник, он пока не понял, да это было, в общем-то, и ни к чему: все равно он не смог бы обезвредить противника.