«Кто он такой?» Она знала всех в высшем обществе, но его никогда раньше не видела. И могла поклясться, что никто из ее приятельниц тоже его не видел. Они бы непременно высказались о его чрезвычайно красивой внешности. Однако у него были манеры джентльмена, а сюртук был сшит явно у великого Уэстона.

— Мне сказали, что у вас имеются хорошие прогулочные трости. Я хотел бы на них взглянуть.

— Прогулочные трости? — эхом отозвалась она. Она понятия не имела, были ли у Рубале прогулочные трости. Однако она знала, что в магазине «Литтнер и Кобб» на Сент-Джеймс-стрит они имеются.

— С набалдашником из серебра или слоновой кости, если возможно.

— Понятно, — сказала она и оглянулась вокруг, словно боялась, что их подслушивают. — Слушайте сюда, сэр. Я скажу вам такое, чего, возможно, не должна говорить. — Она окинула его внимательным взглядом. — Потому что вы, как я погляжу, человек хороший, в этом городе новый и все такое прочее.

На какое-то мгновение в его синевато-серых глазах промелькнуло удивление, но он продолжал улыбаться.

— Я действительно хороший человек, — произнес он, начиная забавляться, — и я действительно недавно в этом городе. Но как вы это узнали?

«Потому что, будь иначе, кто-нибудь сказал бы мне о появлении в городе такого джентльмена, как вы», — подумала Лидия. Она с бесцеремонным видом окинула его взглядом.

— Узнала, потому что на вас сюртук новенький, только что с иголочки. Ни разу не перелицован. Брюки и сапоги у вас тоже новые. А шляпа в вашей руке никогда не встречалась с лондонским смогом.

— Вы очень проницательны. И это интригует.

Она с удовольствием бы заинтриговала этого джентльмена, поскольку он заинтересовал ее. Высокий, поджарый, одетый по последней мужской моде, он мог оказаться кем угодно. Единственное, что можно было сказать наверняка: он не лондонский джентльмен. Слишком загорелая кожа, слишком открытый взгляд, а высокая фигура — слишком прямая и… великолепная.

— Что же вас интригует? — спросила она, понимая, что уставилась на него, но позволяя себе делать это, потому что она была Бертой, продавщицей, а Берта никогда не видела мужчин, подобных ему. Правда, их не видела и леди Лидия Истлейк, но она никогда не стала бы так откровенно таращить на него глаза.

— Интересно, что ваш чипсайдский акцент то появляется, то исчезает, — сказал он.

Черт возьми! Лидия даже покраснела. По его словам не было видно, раскусил он ее или нет.

— Я стараюсь улучшить свое произношение. Мой дядя говорит, что, поскольку мне приходится обслуживать леди, я должна говорить как леди.

— Вот оно как? — Он кивнул головой. — Это многое объясняет. Но скажите, что вы хотели поведать мне, прежде чем сказали, что я хороший человек, новый в этом городе?

— Ну-у… откровенно говоря, у нас нет такого выбора прогулочных тростей, которыми вы интересуетесь, как в магазине «Литтнер и Кобб» на Сент-Джеймс-стрит.

Ну вот. Это позволит отделаться от него, пока не возвратились Берта и Рубале… Если не считать того, что ей не хотелось спроваживать его, а он, кажется, и не спешил уйти.

— Вот как? — спросил он. — Как мило, что вы сказали мне об этом, хотя от этого может потерпеть убыток торговля вашего хозяина.

— Он не мой хозяин, — сказала Лидия не подумав, но быстро исправилась: — Он мой дядюшка и продает множество других товаров, антиквариат и бижутерию и все такое прочее, сэр, — сказала она и присела в реверансе.