Марио нисколько не преувеличивал, утверждая, что он первоклассный любовник. Скорее, скромничал. Он прекрасно понимал, что делает. Жаль, что в пятницу придется с ним расстаться.

Хотя теперь, по здравом размышлении, Гейл решила: а почему, собственно, они должны расставаться по истечении срока их договора? Если он не против — а у нее есть все основания полагать, что не против, — она по-прежнему будет встречаться с ним. Марио говорил, что каждую пятницу прилетает в Монреаль, чтобы сыграть с друзьями в покер и сходить на скачки. Пока он в городе, они могут встречаться в его номере в субботу вечером, после скачек. Они могут наслаждаться друг другом в свое удовольствие, не предавая огласке свою связь.

Конечно, ей придется быть очень осторожной, чтобы ушлые папарацци не выследили их. Меньше всего на свете ей хочется, чтобы газетчики назвали ее последним увлечением принца Марио, подружкой, которую он купил на аукционе!

Гейл вздрогнула, представив, что сказала или подумала бы про их связь ее мать. Она уже допросила ее по телефону, прочитав в газете статью о том, что некий высокопоставленный европейский аристократ заплатил миллионы за ужин в ее обществе. Мама волновалась, как бы Гейл не попалась на удочку одержимого обожателя. Ее волнение понятно, учитывая все обстоятельства…

К счастью, маму успокоили заверения в том, что Марио — просто необычайно богатый аристократ, которому нужен предлог, чтобы пожертвовать миллионы на благотворительность. Гейл призналась: да, она собирается поужинать с ним, но между ними ничего нет и никогда не будет.

Мама очень расстроится, если узнает, что ее обожаемая дочь ей солгала и встречается с этим человеком. Нет, нельзя с ним встречаться. Риск слишком велик. Она и так причинила родителям немало горя и боли. Бессовестно снова мучить их. В пятницу с Марио придется расстаться. Но до тех пор… до тех пор нужно насладиться им на сто процентов. А потом — будь что будет!

Звонок телефона на прикроватной тумбочке положил конец всем дальнейшим размышлениям и планам. Гейл перекатилась набок и несколько секунд нерешительно смотрела на розовый телефонный аппарат. Дома она наговорила на автоответчик сообщение о том, что ее нет в городе и всю неделю с ней нельзя будет связаться. Инстинкт подсказывал ей: что бы ни произошло с ней за эту неделю, лучше ей оставаться вне пределов досягаемости. Так как никто не знает, что она здесь, звонок может быть только внутренний. Может, это Марио?

Гейл даже рассердилась на себя за ту радость, которая овладела при этой мысли всем ее существом. Меньше всего ей хотелось влюбиться в него как школьнице. Она призывала себя опомниться. Ведь он — тот самый человек, который заплатил четыре миллиона долларов США, чтобы поужинать с ней, и пятьдесят миллионов за то, чтобы спать с ней. Удовольствие, которое она получила в постели, — еще не повод сходить по нему с ума.

Она сделала глубокий вдох, резко выдохнула и сняла розовую трубку с рычагов.

5

— Да? — довольно резко сказала она.

— Это Линн. Надеюсь, я вас не разбудила?

— Нет, нет, что вы! — Гейл испытала облегчение, услышав голос экономки. Облегчение и в то же время разочарование. — Я как раз собиралась вставать. Знаю, что уже ужасно поздно. Который час? — Свои часы она оставила в ванной, а в спальне часов не было. Однако сквозь застекленные двери, выходящие на веранду, видно, что солнце уже давно взошло.

— Без пяти одиннадцать.

— Ничего себе! — Когда она в последний раз посмотрела на часы — это были наручные часы Марио, — они показывали два часа ночи. Вскоре после этого она заснула. Значит, проспала восемь или девять часов. Для нее настоящий рекорд.