|
Тебе он тоже писал? О да, отвечаю я и достаю из ящика комода целую стопку писем, перевязанных красной лентой. Я посмотрю, просит Надя, ты не против? Я протягиваю ей письма, она берет верхнее, пробегается по первым строкам — и тут же закидывает голову и смеется так, что едва останавливается. Боже мой, произносит она и зачитывает: «Милая зверушка, ты — единственная, на ком я хотел бы жениться». Ну и безумие, произносит она, задыхаясь, мне он писал то же самое. Надя продолжает читать и утверждает, что письмо слово в слово повторяет то, что хранится у нее. Она подбирает под себя ноги, растрепанные волосы падают на лоб. Знаешь что, произносит она, его письма точно дублируются где-то еще. Только небесам известно, сколько еще зверушек он завел по всей стране. Когда он уйдет от женщины с усадьбой, пошлет тебя утешать ее. Я снова принимаю серьезный вид и объясняю Наде, что не могу остаться здесь: очень дорого и у меня нет ни кроны. Тогда она предлагает, как и Пит, попробовать продать стихи — печально, если мне снова придется работать в конторе. Обратись в то красное вечернее издание, советует она, Пит продал им кучу стихов, которые не взяли в «Политикен». Теперь тебя должно кормить твое перо. Наверное, все эти идеи о содержании тебе вбили в голову дома.
На следующий же день я отправляюсь в газету с тремя стихотворениями. Меня отводят к редактору, старому мужчине с большой седой бородой. Читая стихи, он похлопывает меня по заду, рассеянно и машинально. Они хороши, отвечает он, пойдите в кассу — вам полагаются тридцать крон. После этого я продаю стихи в журнал «Политикен» и «Йеммет», пишу колонку о «Клубе молодых художников» для «Экстрабладет». Это позволяет мне остаться в пансионе. От Эстер я узнаю, что Вигго Ф. тоскует по мне и ей приходится сидеть и разговаривать с ним по несколько часов, пока тот не отправится спать. Я прошу ее выяснить, не хочет ли он со мной повидаться, но он не хочет. Он и слышать обо мне не желает. Я скучаю по нему больше, чем по Питу Хейну, и, не считая случайных визитов друзей из клуба, совсем ни с кем не вижусь. Однажды вечером приходит Надя, одетая как обычно, — словно в последнюю минуту спаслась из горящего дома. Тебе нужно общение, говорит она, ты кажешься такой ужасно одинокой в этом мире. Я знаю нескольких молодых людей из района Сюдхавнен, они очень хотят с тобой познакомиться. Все выпускники гимназии Хёнг. В субботу у них бал-маскарад, пойдешь со мной? Самый очаровательный там — сын директора. Его зовут Эббе, просто копия Лесли Говарда. Ему двадцать пять лет, и в свободное от выпивки время он изучает национальную экономику. Когда-то я была влюблена в него до одержимости, но он об этом так и не узнал. Его привлекают поэтические натуры, девушки со светлыми длинными волосами вроде тебя. Послушай, отвечаю я оживленно, ты настоящая сводня. Обещаю прийти в субботу, потому что мне и в самом деле надо познакомиться с обычными молодыми людьми, не художниками. Радостная, я стелю себе на диване и ложусь, смутно тоскуя хоть по чьим-то объятиям. Прежде чем заснуть, я думаю об этом Эббе. Как же он выглядит? Нравятся ли ему на самом деле такие девушки, как я? Трамвай катится, скрежеща в ночи, словно проезжает через мою комнату. В нем едут развлечься люди, самые обычные люди, которым приходится умещать знаменательные события в промежуток между вечером и утром — чуть свет им придется отправиться на работу. За исключением моих стихов, я тоже самая обычная и мечтаю о самом обычном молодом человеке, которого привлекают девушки со светлыми длинными волосами.
5
По пути в Сюдхавнен Надя рассказывает мне немного о «Фонарном кружке», но почему он так называется — непонятно. В него входят бывшие студенты гимназии Хёнг, приехавшие в Копенгаген учиться в университете, но здесь они ничем не занимаются — только устраивают гулянки, напиваются и маются похмельем. |
