– Если мы их не замочим, – рассудительно произнесла встречавшая победоносных нас на крыльце Саяка, тыкающая пальцем в поверженные тела, не все из которых уже дышали, – То они нам всю репутацию обгадят. Окончательно. Ославят на весь мир.

– Ну да, – отдувающаяся Тами, присевшая рядом с подругой, вопросительно посмотрела на меня, добавив, – Мач, ну серьезно. Мимика выиграла Турнир, а потом… Герой избил менестрелей. В жизни ведь никто не поверит, что они напали сами. А кроме них тут свидетелей нет. Был бы хоть Магамами…

– Я помолюсь за их упокой, – решительно сказала вновь раздевшаяся до приличного уровня Матильда, недоуменно заморгав от вида моих квадратных глаз.

– Пощадите…,   промямлил кто то из кучи побитых.

– Эх вы, – осуждающе вздохнул я, изымая из инвентаря пузатую бутылку темного стекла, – Я не для этого просил сдерживаться!

Кто не мечтал о стезе могучего героя, который идёт по жизни гордо, да так, чтобы впереди плакало, а позади горело? Да еще и с красивыми девушками, богатым и знаменитым? Это ж прямо сказка какая то. Только вот не сказка ни разу. Если ты начинаешь, как некультурно выражается Саяка, мочить, то мочить будут и тебя. Из страха, ненависти, предрассудков и простого желания упокоить бешеную собаку. Причем мочить будут как враги, так и друзья, а особенно решительно мочить будут деловые партнеры вроде Магамами, ибо им такая репутация никуда не всралась. Если так подумать (и не брать в расчет зарвавшихся отмороженных богинь), то у каждого моего недоброжелателя были свои мотивы, причем почти каждый шел на падлу любимому мне вынужденно, решая попутно собственные проблемы. Да, это неприлично, некультурно, гадко, подло и вообще… Но убивать – это намного хуже.

Не бывает сил зла, которые просто зло, потому что хотят какнуть тебе в борщ. Даже тут, где есть самые настоящие демоны, Князья Тьмы и прочие зловещие образования. С другой стороны… и у излишней доброты могут быть неприятные последствия.

– Отставить мочить, – пробурчал я, вытаскивая из под тел того самого эльфа, любителя халявных денег и лизать ножи, – Смотрите, как надо.

Тот уже частично пришёл в себя и даже нашел в себе силы гнусно оскалиться мне в лицо:

– Ну победил ты, и что? – прохрипел засранец, – Я знал, что ты не убиваешь. Мы все знали. Потому и собрались! И что ты теперь сделаешь? Добьешь безоружного? При свидетелях? Фиг ты это сделаешь, Герой.

– Что, думаешь больше ничего не могу? – задумчиво пробормотал я, разглядывая эльфа. Был он тощий, костлявый и весь в похабных татуировках. Не обаятельный, не привлекательный, богатого внутреннего мира Виталик наплакал… за счет чего живет? Не понятно.

– Ну разве что нахрен пошлешь, – улыбнулся щербатым ртом бард, – А я тебя тоже пошлю! И что, обнимемся и пойдем вместе?

В ответ я сначала воткнул ему бутылку горлышком в рот, а затем чуток надавил пальцем на солнечное сплетение. Мужик выпучил глаза, тут же начав послушно глотать содержимое бутылки.

– Вот скажи мне, эльф, – я продолжал поить несчастного, – В чем сила? В классе? В уровне? В доспехах? Почему вы меня не боитесь, а каких то коров, ходящих на задних ногах, боитесь до судорог? Может знаешь, почему?

– Пххххрррррр, – ответил мне собеседник, отчаянно пуча глаза в ужасе и пуская пену изо рта. Ну и теряя сознание. Да что ты будешь делать…

– Это были твои последние слова, – пробурчал я, роняя несчастного и подтаскивая к себе за ногу следующего, – Сказанные этим местом.

– Мааач? – Матильда аккуратно потрепала за плечо кормящего бессознательное орочье тело меня, – Ты что делаешь?

– Вливаю в побежденных зелье жопоголосья, – поделился сокровенным со жрицей я, – Пусть попробуют теперь о нас гадости говорить.