А что мальчик… Сами… ему, наверно, сейчас четыре?

– Да.

Дарси увидела, как смягчился его взгляд. Зафир думал о ребенке. Ему нужно было время, чтобы снова прийти в себя. Он пробежал глазами по ее пшеничным волосам… Как он любил ее локоны, любил запускать в них пальцы, гладить…

К счастью для девушки, он быстро снова сделался надменным, как и ранее, что было хорошо, так как она уже начала теряться в воспоминаниях об их жаркой любви, и в сердце снова пробежали искры давно забытого чувства.

– Я все еще не могу тебе верить.

От его слов Дарси окатило холодным потом.

– Я никогда не лгала тебе. Знаю, ты мне не веришь, но ты не единственный, кто пострадал от того, что произошло. В то время, пока ты думал, что я обманщица и лгунья, я, в свою очередь, страдала от унижения, чувствуя себя никчемной, ведь ты просто взял и выгнал меня, как будто я ни на что не гожусь. Ты даже не представляешь, как сильно это ранило меня. Пожалуйста, можно я пойду домой, Зафир? Я обещаю, если ты захочешь обсудить что-то по поводу сына, я всегда готова это сделать.

Зафиру показалось, он слишком долго смотрел ей прямо в глаза. Однако Дарси не видела в них ни мягкости, ни сострадания. Она чувствовала, будто это не Зафир смотрит на нее, а незнающий жалости суд, который вот-вот вынесет ей приговор с пожизненным заточением. Неужели ее слова никак не тронули его?

– Не важно, что лично я чувствую, – заметил шейх, – однако я не могу приказать врачам отпустить тебя сегодня. Тебе придется остаться здесь до завтра. После этого, если меня удовлетворит его заключение, ты, без сомнения, сможешь пойти домой. Но не сомневайся, я буду очень внимателен ко всем деталям.

Ее глаза наполнились слезами.

Зафир взглянул на Дарси. Его взгляд был холоднее льда.

– Я хочу увидеть сына. Теперь, когда я знаю причину твоего поступка, я не намерен наказывать тебя за это.

Всхлипнув, Дарси вытерла слезы ладонью и закусила губу, чтобы не разрыдаться окончательно.

– Хорошо. Однако я не могу остаться здесь. Даже если бы я была при смерти, я бы не могла позволить себе провести даже одну ночь в этой шикарной клинике. Понимаешь, Зафир, не у всех есть деньги, чтобы вот так разбрасываться, как…

– Как я? – закончил за нее фразу шейх. – Ты это хотела сказать?

Пожав плечами, Зафир встал и пошел прочь. Однако в дверях остановился и сказал:

– Тебе не нужно платить, Дарси. Я заплачу. Но тебе придется вернуть мне этот долг тем или иным способом.

Как только дверь за ним закрылась, Дарси со вздохом откинулась на подушки и уставилась в потолок. Физическая боль отпустила ее, подействовали медикаменты, однако душа была не на месте. Она не знала, как объяснить своей маме появление шейха.

Прошло четыре года с того момента, как они расстались, и Зафир думал, что он уже смирился и привык к мысли о том, что никогда больше ее не увидит. Однако у судьбы, видимо, были другие планы. Если это правда, что он оставил ее беременную, то, значит, теперь у него есть сын и наследник, а это меняет всю его жизнь.

Засыпая, шейх вспомнил ее слова, что она тоже пострадала в этой ситуации, больше, чем он мог бы представить. Теперь он понимал, к чему это было сказано. Он выгнал ее беременную. Зафир чувствовал себя самым жестоким тираном, которого можно было вообразить, и ему стало противно от самого себя.