Рысью она подбежала к краю лужайки, где уже начали закрываться цветки пшеницы. Восточная часть неба постепенно светлела, хотя самого солнца Ялда еще не видела. Рассвет приносил с собой столько перемен, что Ялде пришлось несколько раз наблюдать за закрывающимися цветками, прежде чем она убедила себя в том, что сияние лепестков действительно становилось более тусклым, а не просто терялось на фоне солнечного света после того, как сами лепестки заворачивались внутрь цветка.

«И как они понимают, что пора гасить свет?» — удивилась она.

Аврелия удивленно прожужжала. «По восходу солнца?»

«Но как именно они его чувствуют?» не унималась Ялда. — «У растений ведь нет глаз, так?»

«Скорее всего, они ощущают тепло», — предположил Аврелио.

Ялда сомневалась, что температура увеличивалась настолько резко. И тем не менее, за время их разговора все поле уже успело поблекнуть, а букеты, освещавшие ночь своим великолепным красным светом, превратились в бледно-серые мешочки, безжизненно свисающие со своих стебельков.

Ялда пошла обратно к Джусто, продолжая размышлять над своим вопросом, и слишком поздно вспомнила о том, как собиралась пробежать это расстояние, чтобы продемонстрировать собственную уверенность в новой анатомии. Отец — тоже на четырех ногах — шел ей навстречу, а Люция и Люцио тем временем суетились вокруг его карманов, пытаясь распределить нагрузку поровну.

«Думаю, мы готовы», — сказал Вито. — «А ну брысь, вы двое!» Аврелио спрыгнул со спины Ялды, свернувшись в плотный шар, прежде чем удариться об землю; его ко прыгнула следом и с победным криком приземлилась прямо на него.

Дарио все еще не мог идти без посторонней помощи и бубнил своим помощникам, что сегодня стоило бы залезть обратно в землю и объявить отдых до конца дня. Ялду это не беспокоило; если бы дедушка не верил, что она сможет донести его в целости и сохранности, то даже бы не стал вставать, не говоря уж о том содействии, котором он им всем оказал. Клавдия и Клавдио подвели его к Ялде, и она опустилась на задние колени, чтобы Дарио смог забраться ей на спину. Раньше он не обременял себя руками, но теперь выпятил сразу три пары, и его упитанный торс заметно похудел, когда из него выросли шесть жилистых рук, которыми он обхватил свою внучку. Ялду заворожила текстура его кожи; в целом она выглядела такой же эластичной, как и ее собственная, однако на гладкой поверхности были видны бесчисленные лоскутки, которые со временем стали твердыми и неподатливыми. Окружавшая их кожа уже не могла обеспечить равномерное натяжение; она была сморщена и покрыта складками.

«Тебе удобно?» — спросил его Вито. Дарио монотонно зарокотал, намекая на то, что эти тяготы он сможет перенести безо всяких жалоб. Вито повернулся к Ялде. «А тебе?»

«Ага, проще простого!» — воскликнула она. Поднявшись на ноги, она начала прохаживаться вокруг собравшейся семьи. Дарио был тяжелее, чем пара его внуков, но Ялде, которая с каждым шагом все увереннее держалась на ногах в своей новой форме, его вес не причинял никаких неудобств. Джусто правильно подошел к выбору ее формы; под ее пристальным взглядом Дарио опустил голову и положил ее между плеч Ялды. Даже если его хватка ослабнет, он, скорее всего, сможет подремать, не свалившись на землю, но Ялда все равно будет неусыпно следить за ним до конца пути.

«Молодец, Ялда!» — похвалила ее Люция.

«Да, молодец», — почти сразу же добавил Люцио.

По телу Ялды пробежала странная и приятная дрожь. Она больше не была бесполезным оковалком — прожорливым, как двое детей и неуклюжим, как полуторагодовалый младенец. Если она сможет вот так просто помочь своему дедушке, то больше не будет дармоедкой в собственной семье.