Станигост знал о том, что из Смоленска вышло войско, относительно небольшое, всего чуть более тысячи ратников-смолян. К ним навстречу для укрепления Торжка выдвинулись новгородские ополченцы, в большинстве сформированные из воинов. Новгородское вече, ставшее властью в республике, отправило во все городки Новгорода, в том числе и на земли чухонцев, призыв о прибытии в столицу Республики как можно больше ратных людей. Так что, на данном этапе есть, что противопоставить и смолянам, и псковичам.

Ждать того момента, когда русские войска объединятся в единое большое войско — всё равно, что ожидать в поруби, пока состоится казнь. Так что…

— Приветствую тебя, сильный и Великий король свеев Сверкер, — сказал Станигост.

Новгородский купец так низко поклонился, как не кланялся самому Великому князю киевскому Изяславу. Да и не кому в прошлом.

— Новгородец, я недоволен тем, что твой прежний князь, по сути, обманул меня. Он взял у меня отряды, пошёл решать свои вопросы на Русь, а в Швецию вернулось не более половины моих воинов, да ещё и без добычи. Ну, почти без неё, — будто бы нехотя, величественно восседая на тронном стуле в самом большом тереме в городе Або говорил шведский король.

Станигост не был согласен с такими формулировками. Ему достоверно было известно о том, что шведы увезли немало «добычи» себе в Швецию. Именно шведы были в первых рядах тех, кто разорял окрестности Ростова, кто грабил Владимир, Суздаль.

Если высказывать все эти претензии прямо здесь и сейчас, то ничего хорошего не получится. Новгород нынче в положении просящего, хотя вся Новгородская республика, как бы не вдвое больше территориально, чем Швеция. Но Новгороду никак не выстоять в предстоящем противостоянии. Да и не хотели новгородцы воевать, они хотели создать у киевского князя впечатление такой силы, чтобы сам Великий князь Киевский не осмелился подойти к стенам Торжка, не то, чтобы к Новгороду или и другим городам республики.

И даже для этого крайне мало было всего лишь заключить соглашение со Швецией, нужно было стать частью Швеции, республикой, которая бы пользовалась всеми военными преимуществами шведов, но оставалась при этом полностью независимой во внутренних своих делах.

И это не все. Новгородцы отправили в посольство и датчанам, предлагая им основать свои города на севере-западной окраине Новгородской республики, в землях эстов, которые Новгород считал своими, но несколько иначе думали эсты.

— Если я приму твой город в свои вассалы, то придется воевать с Русью? — спрашивал король Швеции Сверкер.

— Лучше это сделать сейчас, когда внимание русского великого князя устремлено на юг, чем, когда он решит посмотреть на север. Уже сейчас русские основали город Славград и берут дань с чухонских племен. Они сдружились с вендами, против которых идет Крестовый поход. Так что, много, о чем стоит подумать, — сказал Станигост.

— Не нужно мне говорить про то, о чем я и без тебя прекрасно знаю. Я вижу, что на юге моих владений зреет держава, остановить развитие которой уже сейчас сложно. И почему ты мне не говоришь о том, что твои соплеменники уже договариваются с данами? — с лукавым прищуром спрашивал король.

Станигост немного растерялся. Он не хотел говорить о контактах Новгорода с другими игроками в Балтийском море. Но, раз шведский король уже знает, то отпираться нет смысла.

— Разве не будет нам помощью, если еще и данские воины станут против Руси? — спросил новгородец.