Но и этого для чуждого физической культуре конструктора было немало!

Требовалось: открыть боковой люк, опустить Йена Йенсена вместе с пилотским креслом на уровень комингса, освободить болвана от блокировки, выдрать тридцать разъемов контрольной аппаратуры, завалить манекен набок и по возможности тихо уронить его на пол подшахтного ангара.

«По возможности тихо» произошло с таким грохотом, что Роланд едва не оглох. Вдобавок Йен Йенсен, падая, больно ударил конструктора по колену.

Конечно, звукоизоляция всей шахты, в том числе и ее крошечного ангара, была сработана на совесть. Но в тот миг Роланд не думал об этом. Напуганный громовым падением Йена Йенсена, он отскочил в сторону, спрятался за фермой пусковой катапульты и провел несколько пренеприятных минут, настороженно поводя стволом пистолета из стороны в сторону.

Все было спокойно. Только просеменила вдоль дальней стены чета вездесущих крыс.

Роланд шумно выдохнул и вернул «ЗИГ-Зауэр» за пазуху.

Пункт «B» был выполнен. (Пункт «А» – проникновение в шахту – и подавно.) Можно было переходить к пункту «C». Всего в плане побега, который Роланд заучил как «Отче наш», было восемь пунктов – до «H» включительно.

Он в последний раз спросил себя, не стоит ли раздеть манекен и облачиться в его скафандр. И в последний раз ответил себе: нет. Скафандр имеет смысл только в двух случаях: при разгерметизации кабины истребителя и при катапультировании в открытом космосе.

Катапультироваться в ледяном безмолвии – верное и быстрое фиаско плана. Либо по истечении двенадцати часов он умрет от удушья, либо его подберет корпоративный патруль, и это будет хуже смерти.

Разгерметизация кабины – тоже фиаско, поскольку после этого невозможно выполнить пункт «H», то есть совершить посадку на планету с подходящей атмосферой.

Другие планеты его, увы, не устраивали. «Отсутствие атмосферы не очень удобно для жизни», – со скандинавской тяжеловесностью иронизировал Роланд.

Таким образом, скафандр для него был только лишней обузой. Роланд забыл о Йене Йенсене и со спокойным сердцем перешел к пункту «С» – тщательному осмотру истребителя и стартовой катапульты.

Все было в норме. Как он и рассчитывал. Система была запитана и готова в любой момент обеспечить испытательный вылет «Дюрандаля». Однако…

Проклятие, этого только не хватало!

Подфюзеляжные пилоны истребителя были пусты.

Роланд выскочил из ангара и направился на оперативный склад. Так и есть: оба химических ускорителя, которым следовало находиться на подфюзеляжных пилонах, преспокойно лежали в обойме погрузочной тележки.

Впрочем, это он мог бы предвидеть сразу. Кто же станет подключать ускорители, на ночь-то глядя? Их собирались подвесить непосредственно перед стартом истребителя. Для обученной команды техников это дело пяти минут…

А для него?..

Роланд постарался отогнать эту мысль прочь. Отчаиваться нельзя. Чем раньше он начнет, тем быстрее закончит. Он включил тележку и, направляя ее крошечным стиком на пульте управления, повез ускорители в ангар.

По дороге, не будучи до конца уверен в своих талантах рядового техника, Роланд принялся лихорадочно соображать, нельзя ли обойтись без подвески ускорителей.

«Включаются на пятой секунде… работают в течение сорока секунд… обеспечивают выход в стратосферу… тем временем „теплый“ режим маршевых двигателей сменяется „горячим“… Истребитель сбрасывает ускорители и переходит на маршевые… А зачем они вообще сейчас нужны?!»

Но тут же возразил сам себе: «И все-таки, хотя сила тяготения здесь слабая и атмосферы нет, ускорители необходимы. Вся загвоздка в этой чертовой автоматике.