На водителя это произвело впечатление:

– Да, как подумаешь, в Библии и взаправду ничего не сказано про охрану природы.

– Если не считать истории про потоп, – сказал Траут.

Некоторое время они ехали молча, но потом водитель опять высказал правильную мысль: он сказал, что отлично знает, как его грузовик отравляет воздух, а чтобы грузовики могли пройти где угодно, всю планету специально заковывают в асфальт.

– Значит, я занимаюсь самоубийством, – сказал водитель.

– Да вы не волнуйтесь, – сказал Траут.

– А мой брат еще хуже делает, – сказал водитель. – Он работает на заводе, где вырабатывают всякие химикалии, чтобы убивать деревья и посевы во Вьетнаме.

Вьетнамом называлась такая страна, где Америка старалась отучить людей от коммунизма путем сбрасывания на них всякой пакости с самолетов. Те химикалии, о которых говорил водитель, должны были изничтожить листву на деревьях, чтобы коммунистам некуда было прятаться от самолетов.

– Вы только не волнуйтесь, – сказал Траут.

– А в конце концов и брат мой самоубивается, – сказал водитель. – Вообще так выходит, что какую бы работу ни делал американец, все ведет к самоубийству.

– Правильно подмечено, – сказал Траут.

– Не понимаю, всерьез вы говорите или нет, – сказал водитель.

– Я и сам не пойму, пока не установлю, серьезная штука жизнь или нет, – сказал Траут – Знаю, что жить опасно и что жизнь тебя здорово может прижать. Но это еще не значит, что она вещь серьезная.

Конечно, после того, как Траут стал знаменитостью, самой большой тайной для всех так и остался вопрос – шутит он или нет. Одному особенно настырному типу Траут сказал, что, когда он шутит, он всегда втайне скрещивает пальцы [5].

– И прошу вас заметить, – добавил Траут, – что, давая вам эту ценнейшую информацию, я скрестил пальцы.

И так далее...

Чем‑то он людей ужасно раздражал. Через час‑другой и водителю надоело с ним разговаривать. Траут воспользовался этим его молчанием и стал сочинять рассказ против охраны природы. Он его назвал «Гильгонго».

В «Гильгонго» описывалась некая планета, очень несимпатичная, потому что там шло непрестанное размножение.

Рассказ начинался с большого банкета в честь человека, который совершенно истребил породу прелестных маленьких медвежат – панда. Он посвятил этому всю свою жизнь. Для банкета был заказан специальный сервиз, и гостям разрешалось уносить тарелки с собой на память. На каждой тарелке красовалось изображение медвежонка‑панда и дата банкета. Под картинкой стояло слово:

ГИЛЬГОНГО!!!

На языке планеты это слово означало: «Истреблен!»

Люди радовались, что медвежата уже «гильгонго», потому что на этой планете и так было слишком много разных видов и почти каждый час появлялись все новые и новые разновидности. Совершенно невозможно было привыкнуть к невероятному разнообразию животных и растений, кишмя кишевших вокруг.

Люди всеми способами старались сократить количество новых существ, чтобы жизнь стала более уравновешенной. Но сладить с творчеством природы им было не под силу. В конце концов планета задохнулась под живым пластом в сто футов толщиной. Пласт этот состоял из скалистых голубей, и орлов, и буревестников с Бермудских островов, и серых журавлей [6].

– Хорошо, хоть у нас тут оливки, – сказал водитель.

– Как? – спросил Траут.