Изменить размер шрифта - +

Кое‑где еще попадались обитаемые жилища.

 

Впереди Траут увидел сломанный барьер. Он заглянул в овраг за барьером и увидел, что в ручейке валяется перевернутый «кадиллак», модель «Эльдорадо» 1968 года. Судя по номеру, он был из Алабамы. В ручейке были еще какие‑то старые предметы обихода – газовые плиты, стиральная машина, два холодильника.

Белая девочка с ангельским личиком и льняными волосами стояла возле ручейка. Она помахала Трауту. Она прижимала к груди бутылочку пепси‑колы емкостью в восемнадцать унций.

 

Траут спросил сам себя вслух, как же люди развлекаются, и водитель рассказал ему странную историю: как он ночевал в Западной Виргинии, в прицепе своего грузовика, рядом с домом без окон, который все время жужжал на одной ноте.

– Мне было видно, что народ туда заходит, и видно, как народ выходит оттуда, – сказал он, – но я никак не мог сообразить, что за машина там жужжит. Дом был слеплен наспех, по дешевке, стоял он на бетонных блоках и прямо в чистом поле. Машины подъезжали и уезжали, и похоже было, что людям эта жужжащая штука очень даже нравится, – сказал он.

Так что он не вытерпел и заглянул внутрь.

– Там кишмя кишели люди, и все – на роликах, – сказал он. – Они катались все время в одну сторону, по кругу. Никто не улыбался. Все просто катались да катались по кругу.

 

Он рассказал Трауту, что он слыхал, будто местные жители хватают голыми руками живых гадюк и гремучих змей во время службы в церкви – хотят показать, как они глубоко верят, что Иисус их защитит.

– Разные люди живут на белом свете, – сказал Траут.

 

Траут поражался, как недавно белые люди появились в Западной Виргинии и как быстро они ее стерли в порошок, добывая уголь для тепла.

«Теперь уже и тепла не осталось – оно рассеялось в пространстве», – подумал Траут. Оно доводило воду до кипения, пар вертел ветряные мельницы из стали. А эти мельницы заставляли вращаться роторы в генераторах. Какое‑то время Америка купалсь в электроэнергии, была залита электричеством. На угле работали также старинные пароходы и паровозы.

 

В те времена, когда Двейн Гувер, и Килгор Траут, и я были мальчишками, когда наши отцы были мальчишками, когда наши деды были мальчишками, на паровозах, пароходах и фабриках были свистки, которые свистели от пара. Свистки выглядели так:

 

 

Пар от воды, доведенной до кипения жаром пылающего угля, со страшной силой вырывался через свисток, и свисток испускал резкий красивый вопль – этот звук как будто вылетал из глотки подыхающего динозавра, звук был примерно такой: У‑ууууууууууу‑ух, у‑ууууууух или трынннннннннннннннннннньэ и так далее.

 

Динозавром называется такое пресмыкающееся, ростом с паровоз. Оно выглядело так:

 

 

У него было два мозга: один – для передней половины, другой – для задней. Это животное вымерло. Оба мозга вместе были меньше горошины. Горошина была плодом бобового растения и выглядела так:

 

 

Уголь был сильно спрессованной смесью мертвых деревьев, и цветов, и кустиков, и травки, и прочего, с примесью навоза динозавров.

 

Килгор Траут размышлял о воплях паровых свистков и разрушении Западной Виргинии, из‑за чего свистки и смогли распевать во все горло.

Быстрый переход