КАК БЫ ВЫ ПОСТУПИЛИ? (7)

Вы политический эмигрант, спасающийся от правительства, которое угрожает убить Вас и Вашу семью. Вам удается добраться до вокзала и с величайшим трудом среди толпы и давки посадить жену и детей в поезд, крикнув, чтобы нашли свободное место, пока Вы будете грузить общие пожитки.

Через какое-то время вещи уже в поезде, Вам удалось закинуть их в вагон в последний момент, когда состав уже отходил от станции. Вы кладете вещи в коридоре и отправляетесь искать Вашу семью.

Вы проходите поезд из конца в конец и не обнаруживаете их. Кто-то говорит, что осталась только половина состава, другая же половина отцеплена и движется сейчас в ином направлении.

Не оказалась ли по ошибке Ваша семья в той, другой, половине состава?

Как бы Вы поступили?

Дернули бы за стоп-кран и, пока до станции еще недалеко, соскочили с поезда, оставив свой багаж в вагоне?

Дождались бы первой остановки, бросили багаж и попытались пересесть на встречный поезд?

Или же Вы надеетесь, что с Вашей семьей все в порядке, что они в следующем поезде и что Вы воссоединитесь с родными в пункте, куда изначально направлялись все вместе?

Глава 8. Спокойные деньки в Танне. 1918: «Мясное ассорти»

Возможно, никогда еще за всю историю человечества, даже в последние годы наполеоновского правления, в наиболее цивилизованных странах Европы не было такого всплеска воинственности, как в начале августа 1914 года. Эти дни показали, сколь слабы коммерческие и политические силы, на которые опирался современный космополитизм, уповая на полное уничтожение национальных барьеров. Изощреннейшая финансовая система Европы, которая, по мнению некоторых, делала отныне войну невозможной, оказалась столь же бессильной предотвратить катастрофу, как и утопические мечтания международного социализма или, скажем, культурная общность наиболее образованных классов континента. Финансовый мир вынужден был приложить титанические усилия, чтобы адаптироваться к условиям, которые, казалось, угрожали крахом экономической системы. Голоса адвокатов, призывающих к всемирному братству и равенству, утонули в реве военных речей. Вскрылись непреодолимые противоречия, разделяющие славянский, латинский, тевтонский и англо-саксонский миры. Те, кто управлял судьбами цивилизованных стран, казалось, обезумели, упиваясь воинственными кличами.

* * *

— Теперь твоя очередь, — говорит чернокожий, — если хочешь…

— Я устал, — говорит Карл.

— Ой, скажите на милость! Устал! Ты просто вообразил себя уставшим, вот и все. — Чернокожий кладет руку ему на зад и надавливает. Ободряюще улыбается Карлу, вынуждая его к встречному движению.

— Нет, — шепчет Карл, — пожалуйста, нет…

— Ну ладно, было бы предложено.

* * *

Карлу тринадцать лет. Его матери двадцать девять. Отец погиб. Убит под Верденом в 1916 году. Мать переехала жить к сестре в деревушку недалеко от Танна в Эльзасе…

* * *

— Оставь меня, — говорит Карл.

— Конечно, конечно. Не думай, что я собираюсь тебя принуждать.

* * *

Когда Карлу было тринадцать, он встретил человека, который назвался его отцом. Это было в общественном туалете где-то в западной части Лондона. «Я твой папаня, — сказал ему тот человек с расстегнутой ширинкой. Из ширинки торчал пенис. — Ты все еще ходишь в школу, сынок?» Карл пробормотал что-то невразумительное и мгновенно выскочил из туалета. Впоследствии он сожалел об этом своем бегстве, потому что тот человек и в самом деле мог, в конце концов, оказаться его отцом.

* * *

— Оставь меня в покое.