Первым неладное заметил Саким. Он, перебарывая суеверный страх перед темными силами, бросился к старцу, откатил его от мрачного колодца, не зная, как поступать в такой ситуации, в отчаянии крикнул на всю мечеть:

– Помогите! Шейх умирает! Теперь шайтан хочет забрать святейшество!

Убитый горем Саид, рыдавший над телом юноши, которого знал с детства, вдруг очнулся. Панический голос Сакима привел его в чувство и вернул в реальность. Телохранитель медленно поднялся и бросился к дергающемуся в конвульсиях шейху, на ходу вытирая кулаком слезы. Он взял старца на руки и крепко прижал к себе, стараясь облегчить муки друга, затем, опустив спинку кресла, бережно уложил шейха, достал из-под сиденья медицинскую сумку, лекарство и шприц. Старик издавал предсмертные стоны. На этот раз приступ оказался слишком сильным. Исин стал задыхаться. Саид быстро сделал укол, но боли не проходили, тело шейха вновь задергалось в конвульсиях. Старец по-прежнему задыхался, широко открывая рот, пытался схватить воздух, которого ему сейчас так не хватало. Его соратники окружили кресло, с волнением наблюдая за агонией своего духовного лидера.

– Саид, сделай что-нибудь! Мы не можем потерять святейшество, без него огонь восстания погаснет быстро, и мы опять погрузимся в безрадостное болото вечного терпения оккупантов на своей земле, – Саким кружился вокруг коляски, прихлопывая ноги руками, беспомощно повторяя одни и те же слова.

– Захид, стонами и причитаниями не поможешь. Подержи лучше аптечку! – Саид бросил сумку с лекарствами помощнику Исина и сделал еще один укол.

Старик задыхался, его лицо стало белым, губы посинели, глаза закатились так глубоко, что вместо зрачков виднелись лишь бледные пятна. Телохранитель приложил ухо к груди шейха. Дыхание прервалось, сердце перестало биться. Саид достал марлевую повязку и накрыл ею рот старца. Двумя руками начал в ритм давить на грудь Исина, одновременно делая искусственное дыхание. «Раз, два, три! – считал он про себя, стараясь одновременно успокоиться. – Раз, два, три!»

Телохранитель осторожно продавливал грудь старика, вдыхая из него оставшийся внутри легких воздух, затем делал вдох и вновь вдувал его обратно. Проделав несколько таких манипуляций, Саид опять приложил ухо к груди друга. Сердце молчало.

– Не уходи! Не покидай нас! – телохранитель сжал зубы, чтобы не разрыдаться, но страх потерять единственного друга мутной пеленой окутывал его сознание: – Нет! Я не дам шайтану забрать тебя, вырву тебя из его пасти. – Глаза Саида наполнились неимоверной волей, скулы заходили в решительном порыве. – Нет, Ахмет, ты не умрешь! Это будет нечестно с твоей стороны.

Он опять начал массажировать сердце Исина, продолжая делать искусственное дыхание. Лицо шейха стало матово-белым, постепенно покрывалось синевой, руки старики похолодели, черты лицо обострились. Смерть медленно подходила к великому лидеру палестинского народа.

– Нет! – Саид буквально взревел. – Я не отдам тебя смерти!

Он с утроенной силой стал давить на грудь старца, но сердце Исина молчало. Весь мокрый от пота телохранитель обессиленно опустил голову на грудь друга, мысленно прощаясь с ним. В этот момент его слух уловил слабое постукивание.

***

– Уважаемый Томер, а вы уверены, что этот молодой человек останется жив? – не успокаивался Овадья и уже в который раз задавал один и тот же вопрос Бен-Аарону. – Может быть, его все-таки надо было доставить в город, а мы его бросили в сыром подземелье.

– Дорогой Менахем, с ним все будет хорошо. А вот о том, как скоро он отойдет от шока, поднимется наверх и приведет за собой людей, которые и послали его в подземелье, беспокоиться нужно, – старик прибавил шагу, пробурчав: – Так близко к святыне за две с половиной тысячи лет еще никто не приближался, кроме избранных.