Я поблагодарила за очень полезный для меня разговор, заверив собеседницу, что как-нибудь и без адреса обойдусь.

Значительно позже выяснилось, что трудолюбивым насекомым был шмель, квартиру продавал Тшмелевский.

Получив от Вольницкого задание, фотограф поехал к дому Габриэлы. И тут ему улыбнулась судьба. Не так чтобы уж слишком улыбнулась, но небольшой подарочек судьба преподнесла: подходя к ее дому, фотограф встретился с Собеславом Кшевцем, который в это время из него выходил. Фотографу не было нужды ни скрывать радость от этой встречи, ни изображать радость. Все произошло естественно. Собеслав же сегодня на славу потрудился, выполнив большую часть намеченной работы, с помощью электронных средств информации отправил ее куда следует, и теперь весь мир виделся ему в розовом свете. К фотографу он еще с первой их встречи почувствовал симпатию, так что встреча была приятной для обеих сторон.

В ближайшем баре разговор зашел, естественно, о брате Собеслава.

— Я там обработал место преступления, — жаловался фотограф. — И только теперь вижу, как много надо было еще сделать. Вроде бы обычная работа, рутина, чуть ли не автоматически делаешь свое дело, и только позже спохватываешься, что сделано далеко не все. И тогда у следователя в руках были бы вещественные доказательства. Да теперь что об этом говорить…

Он замолчал выжидающе. Собеслав молчал, в глубине души зашевелились недобрые предчувствия.

Помолчав и не дождавшись от Собеслава ни слова, фотограф вынужден был продолжить свои жалобы.

— Ведь это твой брат, так? И холера знает, из-за чего там такое случилось. Ничего не украли, исчезла всего лишь одна вещь — настольная зажигалка, это сестра твоя так говорит. Как она может выглядеть? Я о зажигалке спрашиваю, не о сестре. Ты что-нибудь знаешь? Ведь трудно представить, что человека убили из-за зажигалки. Тогда из чего она, из платины? Ты хоть что-то об этом думаешь?

Собеславу пришлось с неохотой признаться, что думает.

— А что? Забрал убийца? Откуда она вообще там взялась? По словам твоей сестры, вообще не зажигалась, от нее не прикуришь, может, она играла какую — то особенную роль?

В сложном положении оказался, ничего не скажешь, думал Собеслав. Он-то прекрасно знал местонахождение данной зажигалки, но ни за что на свете никому бы об этом не сказал. Однако вчера вечером из разговора пани Иоанны он кое-что узнал о Майхшицких, в том числе и о маленьком Майхшицком, так вот о них он мог рассказывать ментам с восторгом, и никто не докажет, что это он не сам припомнил. Пожалуйста, окажет посильную помощь органам правопорядка, и если это поможет им схватить преступника — тем лучше.

Не торопясь, словно бы с трудом вспоминая, он начал выдавать информацию:

— Знаешь, вот крутится у меня в голове… тогда было ни к чему, а теперь толком не могу вспомнить, но сдается, что Миреку ее кто-то подарил. И при этом у меня по ассоциации и фамилия выскочила — вроде бы некая Майхшицкая откуда-то из-за границы ее привезла. Я могу ошибаться, ее сын был совсем сопляком, мы с ним в одну школу ходили, только я уже готовился получить аттестат зрелости, а он только в первый класс поступил. Так что мы в школе были вместе совсем недолго, впрочем, может, я и путаю что-то. Но фамилию вспомнил. И имя. Бригида Майхшицкая. Зацепилась в памяти.

— Бригида? Не Вивьен?

— Какая, к черту, Вивьен? Говорю же — Бригида. Как в банке. Хотя погоди…

Собеслав аж скривился, так сильно вспоминал.

— Погоди, погоди… Глупое имя, но звучит как-то знакомо. Ты говоришь, Вивьен? Я его слышал. Точно, слышал, сам бы не придумал. И как-то связано с Миреком. Вот, вспоминается, он мне жалуется, что некая Вивьен прицепилась к нему как репей и он никак не может от нее отделаться.