— Мне кажется, вы напрасно донесли на Пасечников, — озабоченно заметила я Собеславу. — Вот сейчас полиция примется за них, а мне хотелось первой побывать у них в доме, еще до полиции. Все говорит о том, что только туда могла попасть моя зажигалка, ведь Пасечники знали Вивьен, значит, должны были знать и Бригиду Майхшицкую, может, именно для нее…

Коллеги меня поняли и признали возможность такой версии. Собеслав сказал, что жертвует собой, а в этом ему взялась помогать Юлита. Они как-нибудь проникнут в дом Пасечников, вот только надо узнать, не вернулись ли они уже вообще домой.

Сосиски в хреновом соусе были съедены без остатка, а я так и не успела объяснить Юлите, кому же они приелись и надоели.

Ни секунды не раздумывая и даже не ожидая вопросов, Хеня признался, что кашне принадлежит ему.

— А это что? — возмущенно воскликнул он, входя в кабинет следователя и увидев на столе грязную тряпку. — Это мое. Что за холера с ним приключилась? Кто его так уделал? И где вы его нашли?

— А где вы его потеряли? — в тон ему спросил Вольницкий ну прямо ангельским голосом.

Хеня исподлобья угрюмо взглянул на представителя закона:

— Ха, если б я знал, где потерял, поехал бы поискать. В том-то и дело, что не знаю. А ведь был совсем новый шарфик.

— А когда?

— Что когда?

— Когда вы его потеряли?

— Люди подтвердят, что это мой! — предусмотрительно предупредил комиссара подозреваемый, видимо опасаясь, что ему вменят в вину присвоение чужой вещи. — Я его от пани Сельтерецкой получил на именины.

— Да я не сомневаюсь, что это ваша собственность. Я интересуюсь, когда именно вы его потеряли.

— А холера его знает. Я уже и сам думал над этим, старался вспомнить, получается, на прошлой неделе, где-то в середине недели. Потому как в четверг он у меня наверняка был, а в субботу вечером его уже не было.

Вольницкий потребовал поточнее описать все обстоятельства исчезновения кашне. Хеня охотно согласился, с одной стороны обрадованный тем, что шарфик нашелся, а с другой — очень недовольный тем, в каком жутком состоянии он оказался. И стал припоминать все события, имеющие отношение к пропаже. Итак, в среду он у него еще был, он его повязал на шею, когда отправился на встречу с Вандзей, на дискотеке они были, он очень Вандзе в шарфике понравился, поэтому в четверг, уходя, прихватил и шарфик, чтобы снова на шею повязать, если с ней встретится. А пока в карман сунул. Но с Вандзей не встретился. В пятницу он был страшно занят, пришлось много ездить, возможно, все это время шарфик был в кармане, на субботу они опять договорились о встрече, и он уже собирался украсить себя шарфиком, ан дудки! Полез в карман — нет, стал везде искать — не нашел. Значит, потерял его или в четверг, или в пятницу, хотя возможно, что и в субботу утром, потому что полдня ездил по стройкам Гвяздовского, возил разные вещи, и только потом освободился. Умылся, переоделся. Да, однажды этот шарфик уже у него выскальзывал из кармана, это еще в мастерской было, так тогда он это заметил и спрятал его подальше. Скользкий, гад! Когда? В четверг, утром. Он еще подумал, чтобы оставить его дома, но потом вылетело из головы. Простить себе этого не может. Ведь выглядит он так, словно свинья его сожрала да выплюнула. И даже хуже.

Искренняя привязанность к кашне била из парня ключом, а вот относительно других ответов Хени Вольницкий ни на грош ему не верил. Да ведь и то сказать, независимо от того, где кашне находилось, в кармане или на шее, найдено-то оно на месте преступления! Разумеется, его еще внимательно обследуют эксперты, кровь убитого и кофе Габриэлы легко установить. А как было бы хорошо, если бы еще этот молодой нахал чистосердечно признался в содеянном преступлении.