Часам к пяти пополудни Дениза встала и пришла в гостиную, где находились отец и сын.

Девушка совсем оправилась от испытанных ее тревог. Доктор кратко передал ей все, что он сделал, и кончил следующими словами:

— Юлиан уедет сегодня в десять часов вечера, мы его проводим до ущелья Кобра, а потом прямо отправимся в Байонну, где вы уже будете находиться в полной безопасности. Через несколько дней ваши родные посетят вас. Теперь поговорите друг с другом, а я пойду распорядится насчет отъезда.

Молодые люди остались одни. Мы не станем передавать читателю их любовных объяснений.

Дениза подарила Юлиану маленький золотой крестик, который мать надела на нее при рождении и с которым она никогда не расставалась.

— Береги его всегда! — сказала она со слезами на глазах.

— Клянусь тебе в этом, дорогая моя! — ответил Юлиан. — Возьми это кольцо, в нем волосы моей матери, которой я никогда не знал — это все, что я имею от нее. Бери его!

Молодая девушка взяла кольцо, поднесла его к губам и надела на палец, рядом с обручальным кольцом.

Однако время шло, и надо было ехать.

В десять часов они доехали до ущелья Кобра.

Бернардо уже ждал там с двумя оседланными лошадьми.

Отец и сын заключили друг друга в объятия. Смутные предчувствия овладели ими в последнюю минуту.

Наконец, доктор высвободился из объятий сына.

— Уезжай, — сказал он ему дрожащим голосом, — ты, может быть, уже опоздал.

Юлиан стал прикреплять свой чемодан к седлу.

— Юлиан! Мой ненаглядный, прощай! — воскликнула Дениза.

Молодые люди обнялись.

— До свидания, Дениза! До скорого свидания, моя дорогая! — крикнул Юлиан, садясь на лошадь.

Всадники поскакали и доктор остался с Денизой. Они молча сели в кабриолет и, глубоко опечаленные, направились в Байонну.

Юлиан Иригойен и его преданный друг Бернардо Зумето решили ехать всю ночь, а днем отдыхать. Они надеялись таким образом избегать внимания полицейских властей. В течение первых дней юноши были чрезвычайно осторожны и несмотря на холод отдыхали только в открытом поле.

Бернардо обыкновенно отправлялся в ближайшее село и закупал там провизию, а после заката солнца они опять пускались в путь и ехали вплоть до рассвета.

Летом подобное путешествие было бы чрезвычайно приятным, но зимой нужно обладать железным здоровьем и необыкновенной выносливостью, чтобы не заболеть от холода и лишений.

Бернардо первый не выдержал, а Юлиан, видя его совсем обессиленным, решил, что они уже так далеко отъехали от Луберии, что прежние предосторожности были бы излишни, и потому молодые люди остановились в маленькой гостинице, вблизи одной деревни, на самом краю дороги. Они приказали дать себе поесть и наслаждались теплой пищей, которой лишены были несколько дней. Чтобы немного отдохнуть, они остались ночевать и заснули мертвым сном в теплых и мягких постелях.

Это было 3 декабря 1851 года.

Маленькое село X., в котором они находились и в котором не насчитывалось и сорока дворов, было в страшном волнении.

Несмотря на холод и поздний час все население — мужчины и женщины, старики и дети — толпилось на единственной улице деревни, о чем-то крича и размахивая руками.

Наши путешественники проехали через эту толпу, не обратив на нее внимания.

Усталые и продрогшие, они думали только о том, чтобы скорее добраться до гостиницы и отдохнуть.

Проснувшись рано утром, они сошли в общий зал, чтобы съесть что-нибудь, прежде чем отправиться в дорогу.

К их удивлению, зал оказался полон народу. Крестьяне, вооруженные — кто ружьем, кто косой, кто вилами, сновали взад и вперед, перекликались, выпивали наскоро стакан водки и наполняли ею фляжки, висевшие у каждого на поясе.