Двери начали сходиться. Николас инстинктивно бросился вперед, стараясь их заблокировать и продолжить словесную битву с Глорией Прайс.

— Не надо! Пожалуйста, нет! — отчаянно запротестовала она. — Оставь меня! — Загородившись руками, отступая вглубь кабины, она прижалась спиной к противоположной стенке. Из глаз брызнули слезы, ресницы заморгали чаще. Но Глория была не в силах остановить их поток, стекающий ручейками по ее щекам.

— Просто скажи мне, что же ты хочешь, — хриплым голосом потребовал Ник, до глубины души взволнованный ее буйными эмоциями. — Мне нужен ответ.

— Тебе нужно… — Ее голос сорвался. Она наклонила голову, и обвила себя руками, словно защищаясь. Галанакис видел, как она судорожно глотает, стараясь успокоиться, и захотел утешить ее, обнять судорожно вздрагивающие плечи. Но побоялся вызвать новый всплеск негодования.

Ее голова медленно поднималась выше и выше, подбородок заострился, в глазах замерла мольба, которую он не умел понять.

— Я хочу быть любимой, — произнесла она с яростью надтреснутым голосом. — Хочу, чтобы кто-то беспокоился обо мне, заботился. Моя жизнь пуста без этого. Пуста…

Это было правдой. Ни семьи, ни родственников. Из того, что он узнал об этой девушке из ее книги, становилось ясно, что всю свою любовь и заботу она подарила отцу, ничего не получив взамен.

Ее рот исказила кривая усмешка, когда она добавила:

— И секс, даже с тобой, не заполняет этот пробел. И никогда не заполнит.

Николас устыдился, насколько он был ослеплен своим собственным желанием и уверенностью в существовании сексуального влечения между ними.

— Пожалуйста… теперь ты отпустишь меня?

А что еще он мог сделать? Николас отступил назад, наблюдая, как закрываются двери, осознавая, что ему нечего сказать. Ничего такого, что бы могло изменить ее мнение о нем. Никакая сила слов не заставит ее посмотреть на него по-другому, с другой точки зрения. К тому же, совершенно ясно, что она жаждет того, чего он не готов предложить ей: любовь, брак, семью…

Он совсем не планировал ничего такого. Но сейчас ненавидел себя за то, что оставил Глорию опустошенной.

Это ощущение заставило его самого провалиться в бездонное отчаяние.

14

— Какой чудесный вечер, Эмили! — Дороти улыбнулась своей давней преданной наперснице.

Обе женщины удобно устроились за столиком в углу, откуда хорошо был виден весь зал. Живая музыка оркестра звучала не очень громко, и они спокойно могли разговаривать, наблюдая за сидящими и танцующими гостями.

Перед ними на тарелках лежали отборные сладости, фруктовые пирожные, пирожки с сыром, медовые яблоки, стояли чашки с кофе, бутылки с ликером и минеральной водой и две маленькие рюмки.

— Все хорошо, — согласилась Эмили. В ее темных глазах мелькнул лукавый огонек. — Но, я думаю, больше всего тебя радует отсутствие тут некоторых людей.

Дороти улыбнулась.

— Николас, мне кажется, все-таки взял инициативу в свои руки. Он не отходил от Глории весь вечер. По моим наблюдениям, прежде чем уйти из зала, они были сильно увлечены друг другом.

— Твой проект может пострадать, — заметила Эмили. — Когда Николас берется за что-то, земля горит у него под ногами. Глория станет рассеянной. Ее внимание будет занято не тем, чем нужно.

— Ничего, работа над проектом никуда не денется. Глория закончит книгу после того как у нее с Николасом все решится.

— Ты уверена, что им будет хорошо вместе?

— Разве не заметила, как они смотрели друг на друга, пока Глория спускалась в холл отеля?

— Я видела, что она выглядит потрясающе.