Кристин Террилл. Здесь покоится Дэниел Тейт
* * *
Это первое, о чем все спрашивают: «Как тебя зовут?» Не скажу, потому что врать не хочу. Хочу хоть раз в жизни сказать правду, а не выдумывать фальшивые имена, как раньше, когда меня спрашивали. Тогда у меня выбора не было. Я был обманщиком с рождения, а свое настоящее имя к тому времени, как началась эта история, сам уже почти забыл. Того парня я похоронил в маленьком городишке в Саскачеване, там, где снег делается серым, как только ляжет на землю. Это не метафора – я сейчас не том, что отказался от его имени и от его прошлого, хотя это тоже правда. Я хочу сказать – я его убил. Как то ночью я тайком вернулся в этот городок, стараясь держаться подальше от фонарей, разливающих вокруг лужицы света, и обходя стороной те дома, где, я знал, могут поднять лай собаки. Давнишний, уже затоптанный снег похрустывал под ногами. На ходу я гладил пальцами глянцевую бейсбольную карточку в кармане пальто – уже помятую, с обтрепавшимися уголками, потому что я слишком часто вертел ее в руках. Карточка была не настоящая, просто моя фотография в бейсбольной форме, а внизу мое имя печатными буквами. На этой фотографии мне было шесть лет, и в улыбающемся рту уже была щербинка на месте зуба, выбитого кулаком. Но я все равно улыбался. Я подошел к дому матери, встал в тени, под деревьями и стал смотреть на нее через окно. Она сидела в том же кресле, что и всегда, и переключала каналы в телевизоре. Я не видел ее целый год и, наверное, ждал, что почувствую… что нибудь. Но ничего не почувствовал. В груди, там, где этому чувству полагалось быть, осталась привычная пустая дыра, и больше ничего. Я набрал номер по памяти. Снег падал, налипал на ресницы, и я смаргивал снежинки, чтобы лучше видеть ее. После третьего звонка она встала с кресла и подошла к старомодному аппарату на стене. – Алло? – проговорила она неразборчиво: во рту торчала сигарета. – Миссис Смит? – сказал я. Ну, не совсем так, конечно – фамилия у меня другая. – Это офицер Грин из Королевской конной полиции. – Да? – отозвалась она. Звонок из полиции нисколько ее не встревожил. – Это касается вашего сына. К сожалению, произошел несчастный случай. – Я сказал ей, что погиб под колесами водителя лихача, когда переходил улицу в гололед. Я хорошо видел ее лицо. Она долго стояла молча, не шевелясь. Потом сказала: – У меня нет сына. Она повесила трубку, снова уселась в кресло, и на этом все было кончено. Я ушел, оставив мальчишку, которым был когда то, там, с ней, похоронив его под серым грязным снегом.
* * *
Но это еще даже не начало истории. По настоящему она началась только через несколько лет, когда опять шел снег, и все вокруг было залито красным и синим светом от полицейских мигалок. Я стоял и ежился от холода у одного из немногих уличных телефонов, сохранившихся в восточной части Ванкувера. Не ночевать же на улице в такую холодрыгу. Я набрал 911 и стал считать звонки. После седьмого отозвались: – Девять один один. Что у вас случилось? – Алло? – Я говорил низким, гортанным голосом, стараясь, чтобы он звучал погрубее. – Мы с женой тут наткнулись на одного парнишку, и… ну, короче, что то с ним неладно. Вроде как не в себе он. Я слышал, как женщина диспетчер подавила зевок. Не то от скуки, не то просто не привыкла еще к ночным дежурствам. – Сколько ему лет? – Да лет пятнадцать шестнадцать, что ли, – ответил я. Я уже знал, какое это имеет значение в таком деле, и, к счастью, мне не составляло труда их провести: лицо у меня еще вполне детское. – Я подумал – может, заблудился. Пусть его кто нибудь заберет. Мороз же на улице. Она спросила адрес и сообщила, что машина выехала. |
