Она сидела, не двигаясь, а слезы медленно стекали по ее щекам. Я никогда не буду снова счастлива, думала она.

Вошел ее сын и бросился к ней в объятия. Он рыдал и не мог остановиться. Он все узнал. Да разве такие вещи скроешь от детей?..

Она крепко прижала его к себе, ибо в эти минуты отчаянного горя у нее не было сил взглянуть в лицо, которое было так похоже на лицо его отца.

Она не думала о будущем. Какое теперь значение имеет будущее? Жизнь ее опустела, потому что ее король и ее любовь ушли из этой жизни.

Карл лежал неподвижно, не жалуясь. Он понимал, что умирает и что те, кто собрался у него в покоях, пришли проститься с ним навсегда.

Они преклонили колена, собравшись вокруг его постели, а он благословил их всех по очереди – своих обожаемых детей. Он вглядывался в юные лица, но не находил одного из них, так как забыл, что его старший сын все еще находился в изгнании.

Он подозвал к себе брата.

– Джеймс, – начал он. – Джеймс… я ухожу… Теперь уже скоро. Прости меня, если я не всегда был добр. Это было поневоле. Джеймс… пусть счастье никогда не покидает тебя. Позаботься о Луизе. Позаботься о моих бедных детях. И не дай бедной Нелл умереть с голоду…

После этого он снова откинулся на подушки. Картины из прошлого замелькали перед его глазами. Он подумал, что все тело у него болит от длительной и бешеной езды верхом в Боскобел и Уайтлейдиз. И еще он подумал, что судороги сводят все тело из-за того, что он долго прятался, сидя в неловком положении в дупле дуба, пока «круглоголовые», как их прозвали за их странные головные уборы, искали его внизу.

Но вскоре он совсем ясно понял, что лежит в своей постели и эта знакомая комната вот-вот перестанет принадлежать ему.

– Отодвиньте занавески, – попросил он, – чтобы я еще раз увидел дневной свет.

Занавески отодвинули, и он пристально посмотрел в окно. Он прислушался к звукам пробуждающегося города и снова погрузился в бессознательное состояние.

Он дышал с таким трудом, что его вдохи странным образом смешивались с тиканьем часов. Его собачки начали скулить. Потом, перед самым полднем, он откинул голову на подушки и жизнь оставила его.

Брюс, очень его любивший, сказал, заливаясь слезами:

– Он скончался… мой добрый и милосердный господин, самый хороший из всех государей, которые когда-либо правили в нашем государстве. Он скончался в мире и славе, и да успокоит Господь Бог душу его!