– Я с вами не груб, Оливия, просто должен быть уверен, что вы внимательно слушаете то, что я хочу вам сказать.

– Только вы виноваты в том, что в газете появилась эта мерзкая статейка, не так ли? – спросила она, выставив подбородок. – Именно вы…

– Не смешите меня, – огрызнулся он. – Уж чего я меньше всего хочу, так это смешивать имя Райта с грязью.

– О, конечно. – В голосе Оливии послышались саркастические нотки. – Я почти забыла. Сыновняя преданность.

– Вы – дура! Моя мать носит имя этого человека или вы забыли об этой маленькой обузе старины Чарлза?

Его рука еще сильнее сжала запястье Оливии, так, что у нее даже перехватило дыхание.

– Я же рассказывала, – проговорила она сквозь зубы, – он говорил, что собирается развестись.

– Да, конечно. – Смех Эдварда прозвучал неприятно. – Иначе вы бы никогда не связались с ним.

Вы не из тех девушек, что спят с женатыми мужчинами.

– Совершенно верно, – согласилась она, почувствовав, что лицо ее горит от гнева, – я не из таких.

Эдвард ухмыльнулся.

– Ах, вы из тех, кто прежде всего думает о вознаграждении, – говоря это, он все ближе притягивал ее к себе. – Трепет тайных свиданий, немного лжи, что придает пикантность каждой встрече.

– Будьте вы прокляты! – она с трудом дышала, стараясь вырваться из его рук.

– Черт возьми, чем-то вам надо за это компенсировать, – как же мне сделать это? В конце концов, мужчина в возрасте Чарлза… Много ли страсти он мог дать вам в постели, Оливия?

– Сукин сын, – выдавила она.

– Как вы сдерживали растущую скуку, интересно узнать? Вы закрывали глаза и представляли рядом с собой более молодого, более сексуального мужчину?

Оливия подняла раскрасневшееся лицо.

– Мы опять возвращаемся к этому? Я же говорила вам, что никогда не могу представить себя с вами.

Он рассмеялся, обняв ее, и привлек к себе. Это была игра, по крайней мере, поначалу. Но затем, когда ее тело оказалось прижатым к нему, Оливия поняла, что совершила ошибку, увещевая его. Она почувствовала, что он все больше возбуждается, его глаза потемнели и он все сильнее прижимается к ней.

– Нет, – умоляла она, но было уже поздно. Эдвард сомкнул руки за ее спиной, его губы коснулись ее губ, и он целовал девушку до тех пор, пока она не почувствовала, что сама загорается этим поцелуем и сдается.

Ее губы раскрылись в ответ на сладостное движение его языка. В глубине ее горла раздался звук, который возбудил его, и он застонал, прижимаясь спиной к стене и прижимая ее все крепче; его поцелуй становился все глубже, сильнее и страстнее, чем ближе она приникала к нему. Одной рукой он нащупал ее грудь, и она застонала, почувствовав, как его пальцы гладят сосок.

Девушка вся дрожала, когда он наконец отпустил ее. Они смотрели друг на друга несколько коротких, как удары сердца, секунд, затем Эдвард глубоко и резко вздохнул.

– Черт вас возьми, – слабым голосом сказал он. Его рука скользнула по ее горлу, потом по лицу, и пальцы легко коснулись ее губ. Эти прикосновения обжигали Оливию.

– Почему я желаю того, что другие мужчины покупают?

– Вероятно, потому, что вы знаете, что никогда не сможете этого получить, – произнесла она каким-то чужим голосом.

На какое-то мгновение его руки опять сжали ее. Но он уже контролировал себя, это было видно по холодному выражению его глаз и по его улыбке.