Через несколько дней Узбек начал проявлять кипучую деятельность — создал бригаду опытных И толковых электриков, которых сам проверил в деле, подготовил и выписал ряд материалов, необходимых для электрификации предприятия, и составил план работ, который показал «хозяину» и прорабу — Мухину Петру по кличке Муха. Мухин был зэком, но имел диплом строительного техникума, напросился у «хозяина» в прорабы, хотя, как понял впоследствии Узбек, ни черта не волок в строительстве. Он только и умел писать доносы и рапорты на Узбека, в которых совершенно несправедливо обливал его грязью, сообщая, что Погорелов якобы ни черта не делает, а лишь пускает пыль в глаза, что Погорелов пьянствует, курит анашу и трахает молодых и симпатичных петушков со смазливыми мордашками, окружив себя ими, словно гаремом.

«Голубые» эти настолько были преданы Узбеку, что готовы были пойти ради него на любые крайности и даже пустить в ход нож, чтобы защитить своего босса.

«Хозяин», получая эти послания, будучи хорошим психологом, понимал, что Мухина гложет зависть, и рассматривал их как очередную кляузу, тем более что результаты работы были фантастическими. А все остальное хозяин игнорировал.

«Все мы не без греха, — философски заключил про себя Романов. — Главное — работа!»

Но Муха был очень настырным и продолжал строчить всякую пакость. В конце концов Романов не выдержал, вызвал к себе Погорелова и показал ему все творения прораба.

— Ты где ему дорогу перешел? Неужели не можешь уладить с ним?

— Тяжелый он человек, Павел Сергеевич, очень самолюбивый. Но в интересах дела постараюсь, — заверил его Узбек.

— Иди, но смотри, чтобы никаких жалоб не было, а то уже осточертели. К тому же этот змей может накатать куда-нибудь повыше.

— Хорошо. Я постараюсь.

Погорелов по-своему истолковал слова «хояина», решив любым способом отомстить гнусному доносчику. Он начал всячески задабривать Муху, вначале словами, потом делом. Кидал ему леща, потом стал угощать импортными сигаретами и деликатесным чаем, а когда вошел к нему в доверие, подпоил его как-то и всунул ему в карман несколько граммов анаши.

В этот день дежурил «крюковой» контролер Ефимов Сергей, хороший парень с понятием, который люто ненавидел Муху и готов был его раздавить при подходящем случае, потому что Мухин как-то заложил его.

И когда Узбек втихаря передал ему через своего преданного мальчика, что Мухин «затарен», тот лично задержал его в присутствии двух других контролеров, обыскал и выудил, к великому изумлению Мухи, анашу, деньги и выкидной нож. Ефимов составил рапорт начальнику колонии, который подписал постановление о водворении Мухина в изолятор на 15 суток.

Глава шестьдесят вторая

И вот наконец наступила долгожданная весна. Хотя весны на Севере бывают гололедистыми и вьюжными, само ощущение и осознание того, что на календаре уже мартовские даты, вселяет уверенность, надежду, оптимизм и радостное восприятие жизни.

Для Осинина эта жестокая зима, которая должна была, по его мнению, быть для него последней в этих людьми проклинаемых местах, показалась затяжной и нудной.

И когда наступил май, этот по-настоящему для таежных мест весенний месяц, вся душа его ликовала в предвкушении приближающейся свободы. В этом он был уверен. К Осинину пришло даже поэтическое вдохновение. Слова рвались на бумагу:

— Ну что, придумал, как свинтить? — спросил его Ангел, когда они оказались одни на берегу реки.

— Что-то в голову ничего не приходит, признался откровенно Виктор, — но думаю, что-нибудь получится, я почему-то в этом уверен. Такая уж у меня натура. Если чего задумал, обязательно должен добиться.