Она уперлась руками ему в грудь, делая еще одну попытку противостоять своим желаниям. Кожа у Джеймса была такой гладкой и теплой. Ощущая ладонью его крепкие, упругие мускулы, от сильного желания Аннора испытывала головокружение. Ей ужасно хотелось ласкать и гладить это сильное обнаженное тело. Она никогда не думала, что бывают случаи, когда настолько тяжело поступить так, как тебе подсказывает здравый смысл, а не как тебе хочется.

– Рольф, – начала она, а затем осеклась, смущенная тем, что по-прежнему так его называет. – То есть… Нет. Ведь вас зовут Джеймс? Надо же! Я только сейчас узнала ваше настоящее имя.

Джеймс нежно поцеловал ее в губы. Он почти физически ощущал, как Аннору переполняют противоречивые эмоции. Джеймс испытывал чувство вины, видя то, как в душе Анноры происходит борьба между тем, чего ей ужасно хочется, и тем, как, по ее мнению, нужно поступить. Он понимал, что ему сейчас следовало бы сразу же отстраниться от нее. Он не должен нажимать на Аннору и подталкивать ее к тому шагу, к которому она, по всей видимости, пока не готова. Но он оказался не способным отступить.

Он уже так долго не знал женщины. Тепло и мягкость ее тела действовали на него возбуждающе. Даже со своей женой, с Мэри, он никогда не имел возможности утолить свою страсть без остатка, потому что она, казалось, всегда стыдилась близости и была холодна в постели. Наверняка все объяснялось тем, что он был неприятен Мэри. Возможно, она даже чувствовала к нему отвращение.

Воспоминания о Мэри ненадолго отрезвили Джеймса. Все это – ничем не подтвержденные подозрения. Он не должен обвинять Мэри, не имея никаких доказательств. И кто знает, может быть, он все еще женат? Хотя если выяснится, что Мэри жива и в самом деле жестоко предала его, он непременно разведется с ней. Для этого понадобятся время и деньги, много денег. Но нет, Мэри мертва. Скорее всего она умерла совсем не в то время, как все считают, а гораздо позднее. Джеймс не сомневался, что предчувствия не обманули Аннору. Он воспитывался кланом Мюрреев, среди которых было много людей, обладающих «даром». Поэтому ему нетрудно было понять, о чем идет речь, когда Аннора упомянула о своих видениях.

Джеймс сгорал от желания. Он знал, что то, что сейчас испытывал, нельзя было объяснить многолетним воздержанием. Джеймс хотел только одну женщину – Аннору. Он не мог смотреть ни на одну из служанок, которые были не прочь с ним переспать и с которыми он мог бы удовлетворить свое вожделение, если бы пожелал этого. Джеймс мог бы даже сохранить свое инкогнито, занимаясь с одной из них любовью в полной темноте. Но ему хотелось отдать весь свой жар нерастраченных чувств только ей одной – Анноре. Если она не отвергнет его окончательно, он намерен сделать ее своей здесь и сейчас.

– Я хотел бы, чтобы вы называли меня моим настоящим именем с первого дня нашего знакомства, – ласково проговорил Джеймс, нежно покусывая мочку ее уха.

– Нам не надо этого делать, – неуверенно проговорила Аннора, дрожа от желания, которое овладевало ею все больше и больше. – Мне не надо этого делать, – поправилась она.

– Нет, надо. Вы прекрасно знаете, что сами этого хотите.

– Не всегда разумно следовать своим желаниям. Это может иметь дурные последствия.

– Что дурного в том, что мы предадимся страсти, которая неудержимо влечет нас друг к другу? Какие у этого могут быть дурные последствия?

– Я сама являюсь последствием подобного опрометчивого поведения, – грустно проговорила Аннора.