Джеймс посмотрел на лицо Анноры. Ее щеки покрывал стыдливый румянец. Увидев смущение и робость у нее в глазах, он насторожился: этот взгляд слишком сильно напоминал ему Мэри. Он чаще всего означал, что Джеймсу будет отказано в женской ласке и теплоте. Испугавшись, что ее желание того и гляди иссякнет, Джеймс поцеловал Аннору. В этот поцелуй он вложил все свое отчаяние, внезапно охватившее его. Он целовал ее до тех пор, пока Аннора не стала отвечать ему с удвоенной страстью, и тогда его страх прошел.

Когда Джеймс, как безумный, уставился на ее тело, Аннора была готова сгореть от стыда. Никто до этого не видел ее совершенно нагой, как сейчас, – ни мужчина, ни женщина. И чем дольше Джеймс смотрел на Аннору – ничего не говоря и ничего не предпринимая, – тем сильнее в ней возрастала уверенность в том, что увиденное разочаровало Джеймса. Когда он наконец поднял на нее глаза, Аннора ожидала, что он ей что-нибудь скажет. Она внутренне сжалась, приготовившись услышать неискренний дежурный комплимент, сказанный для того, чтобы замаскировать огорчение и пощадить чувства Анноры. Но вместо слов Джеймс поцеловал ее – очень пылко и страстно.

Несмотря на желание, которое с новой силой охватило ее, Аннора сумела заметить отчаяние и даже страх в глазах у Джеймса. Но чем самозабвеннее она отвечала на поцелуи Джеймса, тем быстрее проходила его неуверенность. И вот уже Аннора чувствовала в нем только одно неистовое желание. Когда Джеймс лег на нее и их обнаженные тела впервые соприкоснулись, она уже больше не могла ни о чем думать.

– Ах, Аннора, милая, я не хочу торопиться. Я хочу узнать каждый дюйм твоего прекрасного тела, но ты просто сводишь меня с ума, – пробормотал Джеймс.

Неужели ему хочется сейчас разговаривать? Как он может в такой момент что-то говорить? Она не может ни о чем думать. Она полностью погружена в свои ощущения: его губы на ее шее, тепло его тела под ее ладонями. Она не в состоянии сейчас мыслить связно. Вряд ли в состоянии вспомнить даже, как ее зовут. Но когда Джеймс коснулся влажным языком ее соска, к Анноре снова вернулся дар речи. Она как во сне пробормотала его имя, а в это время все ее тело охватил огонь. Пока он целовал ее сосок, Аннора могла только тихо охать и приглушенно стонать. Аннора старалась не думать о том, что впоследствии, вспоминая о такой полной потере самообладания, она наверняка будет испытывать ужасную неловкость.

К тому времени, когда Джеймс переключил свое внимание на другую ее грудь, Аннору уже не интересовало, какие звуки слетают с ее губ и что именно делает Джеймс. Лишь бы удовольствие, которое он ей доставлял, никогда не кончалось. Она чувствовала, как что-то твердое и длинное прижалось к ее лону. На одно короткое мгновение Аннора подумала, что ей следует бояться этой штуковины и того, какая она большая, но вскоре наслаждение вытеснило все опасения у нее из головы. Аннора даже не вздрогнула и не была потрясена, когда его рука, опускаясь все ниже по ее животу, проскользнула у нее между ног. Одним лишь движением своих длинных пальцев он доставил ей такое наслаждение, что Аннора безропотно раскрылась на его ласку.

– Господи правый, любимая, ты такая горячая и влажная, – прохрипел он, и все его тело дрожало от желания скорее оказаться внутри ее.

– Это хорошо? – спросила Аннора прерывающимся шепотом, потому что в глубине души ее это тревожило.

– Отлично. Просто превосходно. Это означает, что твое тело приветствует меня и приглашает войти в него.

И он войдет туда – прямо сейчас. Джеймс старался не торопиться, помня о том, что Аннора – девственница и нужно все сделать для того, чтобы ее первый опыт не оставил после себя страхов и слишком много боли. Но ему было чертовски трудно не проявлять нетерпения и двигаться медленно и осторожно, потому что от жгучего желания у него бурлила кровь, а тело Анноры радостно встречало его.