– Я не говорю, что от этой тетради нет никакого толку, – возразил Саймон. – Я просто хотел сказать, что написанное там – только ее голословные утверждения. А вряд ли можно всерьез доверять этой женщине. Была ли она вообще в здравом уме, когда это писала?

– Понимаю, – сказал Джеймс и почесал подбородок. – Меня и самого удивляет то, как я мог не видеть, каким она на самом деле была несмышленым ребенком. Так что же, выходит, я зря потратил время, принеся сюда этот дневник?

– Нет, конечно же, нет. Это будет служить веским доводом в твою защиту, одним из доказательств невиновности. Благодаря чему ты вернешь себе честное имя и земли, а Маккей будет осужден. Но этот дневник будет только первым звеном в цепи доказательств. Это только начало. Мы с Тормандом постараемся разыскать людей, которые упоминаются в записях, и посмотрим, нельзя ли привлечь их в качестве свидетелей. Если они подтвердят на словах обвинения Мэри, это произведет большее впечатление, нежели строчки из дневника.

Джеймс кивнул. Не в силах скрыть своего разочарования, он допил свой эль, забрал дневник и поднялся с места.

– Вы знаете, где меня можно найти, если у вас будут какие-нибудь новости. А мы с Аннорой тем временем постараемся раскопать в Данкрейге что-нибудь стоящее.

Джеймс удалился в сторону Данкрейга, а Торманд и Саймон направились в гостиницу. Когда они уже подходили к дверям, Торманд спросил:

– Что, от этого дневника и вправду никакого толку?

– Я этого не говорил, – возразил Саймон. – Я только сказал, что этих записей недостаточно. Любой, прочтя написанное этой женщиной, поставит под сомнение все сделанные ею обвинения. По правде говоря, многие посчитают эту тетрадь достаточным основанием для того, чтобы Джеймс на самом деле ее убил. А что ты обо всем этом думаешь, Торманд?

– Я потрясен, что Мэри была такого низкого мнения о Джеймсе. И еще я считаю, что в этих записях содержится достаточно, чтобы поставить под сомнение обвинения Маккея в отношении Джеймса. В связи с этим возникает масса вопросов.

Саймон кивнул, и они оба вошли в гостиницу. Поднимаясь по лестнице на второй этаж, где находились их номера, они оглядывались по сторонам, чтобы убедиться, что никто не слышит их разговор.

– Я согласен с тобой. И нам нужно сделать все, что от нас зависит, чтобы ответить на некоторые из этих вопросов. Есть люди, которые знают правду об этом. Возможно, им известно все. Или же им известны факты, которые помогут нам распутать клубок и дадут нить, которая приведет нас к правде. То, что Маккея здесь недолюбливают из-за частых набегов на соседей, сослужит нам хорошую службу. Недовольство им слишком велико, и это играет нам на руку. Тем быстрее и легче удастся покончить с его властью.

– Тогда, не откладывая дела в долгий ящик, с завтрашнего дня начнем поиски тех людей, которых Мэри упоминала в своем дневнике.

– Мне нравится твоя напористость и деловая хватка, Торманд. Не хотел бы ты служить при дворе, помогая королю обеспечивать порядок?

Торманд рассмеялся и покачал головой:

– По-моему, такая работа не для меня. Я не впишусь в жизнь при дворе, полную закулисных интриг и тайных игр. Двор – как большая шахматная доска, а я неважно играю в шахматы. Думаю, мне лучше ограничиться играми, правила которых мне хорошо известны, за которые мне не придется расплачиваться своей головой. Например, в любовь.

– Ох, не шути с огнем, Торманд! Играть в игры с женщинами намного опаснее. Любовь унесла гораздо больше жизней, чем чума, – пробормотал Саймон, увидев в приоткрытую дверь незнакомую женщину, ожидавшую Торманда в его постели.