Следующим пунктом моего назначения стал Спартанбург, штат Южная Калифорния, где впервые проводились крупные военные учения с участием подразделений войск спецназа – "Стремительный удар III". Именно там мне довелось встретиться с автором суровой программы подготовки, прохождение которой являлось непременным условием написания "Зеленых беретов".

Уильям П. Ярборо, в то время начальник ЦСБП, оказался моложавого вида двухзвездным генералом, таким же худощавым и суровым, как и его подчиненные. Впрочем, к тому времени я и сам был ненамного толще его.

Генерал приготовил для меня сюрприз. Оказывается, мне предстояло совершить ночной прыжок с парашютом в район болот Южной Калифорнии, откуда группа спецназа должна была доставить меня в свой штаб, располагающийся в кишащей змеями местности.

– Ночной прыжок? – с тревогой в голосе пробормотал я. – Змеи?

После недели самых разнообразных "террористических актов", "похищений", "засад", "подрывов мостов и складов", и "рейдов" меня посадили на "гелиокурьер", или U-10, как именовался среди военных специальный самолет с коротким разбегом, и через несколько дней в ЦСБП начался курс, в том числе и моего, обучения смертельным методам ведения партизанской войны.

Моими однокашниками, включая кубинских беженцев и вьетнамцев, были офицеры из двадцати двух дружественных Америке стран, по возрасту и званию варьировавшие от старшего лейтенанта (лет около двадцати пяти) до подполковника (соответственно, сорок пять).

Программа обучения Центра подготовки, ныне имени Джона Ф. Кеннеди, включала в себя три самостоятельных курса: борьба с повстанцами, психологическая война и нетрадиционные (партизанские) методы ведения боевых действий – и все это для таких "тигров", как я! Впрочем, иного выхода у меня не было: только прохождение курса партизанской войны давало право носить зеленый берет.

Требования к офицерам, которые поступали на курс нетрадиционных боевых действий, были поистине устрашающими. Все они должны быть десантниками Все прошли проверку на допуск к работе с совершенно секретными материалами. Большинство имело квалификацию "рейнджеров". Интенсивная психологическая проверка и полевые испытания являлись основанием для решения вопроса о пригодности каждого конкретного офицера к последующему использованию его в партизанских операциях.

В этой школе преподавались все те знания о методике и тактике партизанских действий, которые были накоплены со времен начала Второй мировой войны. На меня произвело поистине ошеломляющее впечатление одно лишь перечисление видов оружия, в совершенстве обращаться с которыми нам предстояло обучиться. Вне зависимости, был ли это русский автомат Калашникова, шведское, чешское, восточногерманское или французское оружие, все мы обязаны были научиться стрелять из него и разбирать-собирать с завязанными глазами. Нас учили стрелять из арбалетов, лука и пользоваться гарротой (портативной удавкой).

Наиболее сложная часть курса была связана с техникой совершения диверсионных актов, что считалось важнейшим видом деятельности спецназовцев в тылу врага. Нас обучали всевозможным головоломным хитростям, таким как минирование канав и окопов в непосредственной близости от места организации засады, предназначавшейся для уничтожения оставшихся в живых и пытающихся скрыться солдат противника. Несколькими месяцами позже во Вьетнаме мне довелось воочию увидеть смертельную эффективность этой военной ловушки.

На занятиях по рукопашному бою мы должны были научиться убивать противника в первые тридцать секунд схватки – в противном случае у нас самих оставался лишь призрачный шанс остаться в живых.

Осваивались также новые способы, такие как "небесный крюк", когда человека буквально выдергивали из джунглей привязанным к самолету тросом, с последующей транспортировкой в более безопасное место.