Старший учитель не хотел брать бумагу.

— Вы же знаете, я всего лишь школьный учитель,— возразил он.

Но Истрати-эфенди, несмотря на высокий пост, который он, видимо, теперь занимал, настаивал прежним несколько развязным и даже заискивающим тоном:

— Слушай, Шахин-эфенди, я тебя люблю, ты хороший человек... Берись ты за это дело... Для тебя же лучше...

Шахин-эфенди задумался. Предлагаемое дело внушало отвращение. Однако лежавшая на столе перед ним бумага с печатью безусловно обладала могуществом, и, конечно, не следовало упускать столь благоприятный случай. Документ мог пригодиться хотя бы для того, чтобы свободно ходить по городу, бывать везде, где угодно. Да и попробуй угадай, как сложатся в дальнейшем события... Ведь он остался в Сарыова только для того, чтобы помогать своим соотечественникам, оказавшимся в тылу врага... Может быть, благодаря этой бумаге он и сумеет им помочь?..

«Хорошо, удостоверение я возьму,— решил про себя Шахин, после некоторого колебания.— Уж коль я считаю себя человеком принципов, если убеждён, что в любой борьбе следует сражаться в самой гуще, в первых рядах, и для достижения заветной цели не надо бояться никаких трудностей, так неужели меня испугает этот грязный путь? Я беру эту бумагу. Ну, если совсем будет невмоготу, то... всё в моих руках — верну бумагу обратно...»

Что стало с Неджибом Сумасшедшим? Во время вчерашней паники Шахин-эфенди не видел друга, а все расспросы оказались безрезультатными.

Выйдя из участка, Шахин сразу же отправился к инженеру. Он предполагал, что семья Неджиба — старуха мать и сестра — ушла из города. Впрочем, может быть, он что-нибудь узнает у соседей.

Не успел Шахин протянуть руку к дверному молотку, как раскрылось окошко, и Неджиб радостно воскликнул:

— Вай, Доган-бей, ты ли это?

Друзья обнялись, словно не виделись долгие годы. Неджиб, как обычно, когда радовался, трижды поцеловал Шахина в бороду.

— Ты здесь, Неджиб?

— Ну конечно! Разве это удивительно?.. Я очень занят, работаю над проектом библиотеки и музея для Сарыова. Ведь непременно наступит такое время, когда придётся собирать старые книги, рукописи, предметы старины, все памятники древности, рассеянные теперь по гробницам, медресе и мечетям. Мой проект, право, просто великолепен, великолепен!.. Иди-ка, друг мой, посмотри, ты удивишься...

Шахин-эфенди сначала подумал, что Неджиб, как всегда, шутит, но, увидев в его маленьком кабинете стол, заваленный картами, планами, и чертёжными принадлежностями, опешил.

— Ты совсем с ума спятил, Неджиб! Гибнет страна. Родина пропала. И в эти тяжёлые дни ты раздумываешь над какими-то проектами.

Инженер рассмеялся.

— Не прикидывайся дурачком, Доган-бей. Что я должен сделать для спасения Сарыова, приказывай! И я буду последним подлецом, если не сделаю всего, что ты мне ни скажешь... Я не солдат... Поднять восстание в городе? Бессмысленно... Обвешаться оружием и выступить против регулярной армии, как твой Расим? Безрассудно! Уж лучше сидеть дома и работать...

— Непонятный ты человек... Чего же ты не удрал в таком случае?

— Ну, тогда слушай, что я тебе скажу. — Взгляд Неджиба стал серьёзным. — Оккупация оккупации рознь, дорогой мой. Эти типы захватили наш город совсем не потому, что он стратегически важен, и не потому, что им нужен ещё один заложник, чтобы гарантировать свои притязания на будущей мирной конференции. Нет! Они хотят просто-напросто прибрать наши земли к рукам, обосноваться здесь и хозяйничать, как у себя дома... Значит, идёт война не двух армий, а двух народов, двух наций... Если так, то грекам рано или поздно придётся отсюда убираться восвояси...

Шахин-эфенди настолько устал за последние два дня от всех тревог и волнений, что лишь сейчас начал по-настоящему ощущать всю горечь поражения.

— Как, каким образом?.