«Именно так».

«Я узнал следующее. Казмира беспокоит предсказание по поводу первородного сына Сульдрун».

«Мне известно это предсказание — его изрек Персиллиан, Волшебное Зерцало. И мне известны причины беспокойства Казмира».

«Факты просты, но преисполнены иронией судьбы! Отцом первородного сына Сульдрун был Эйлас, король Тройсинета. Сына этого зовут Друн, и за год, проведенный в обители фей, он достиг девятилетнего возраста согласно человеческому летосчислению».

«Забавно! — погладил бородку Тамурелло. — И как тебе удалось получить эти сведения?»

«Пришлось немало потрудиться и прибегнуть к различным ухищрениям. Я заманил Глинет в Танджектерли, и там мог бы незамедлительно допросить ее, но Шимрод прислал туда же напавшего на меня и преследовавшего меня монстра. Однако! Кто способен остановить непреклонного Висбьюме, когда он движется к цели? Я раскрыл тайну, уничтожил монстра и вернулся из Танджектерли, целый и невредимый!»

«А принцесса Глинет?»

«Осталась в Танджектерли — я не хотел бы, чтобы при дворе короля Эйласа знали о моих изысканиях».

«Мудрая предосторожность! Ты совершенно прав! Сведения такого рода лучше всего не распространять — и чем меньше умов хранят такие тайны, тем лучше. По сути дела, Висбьюме, одного ума вполне достаточно».

Висбьюме быстро отступил на шаг: «Один ум хорошо, а два лучше».

«Боюсь, что это не так. Висбьюме…»

«Подожди! — воскликнул Висбьюме. — Неужели ты забыл, как верно, неутомимо и находчиво я служил твоим интересам? Неужели ты не ценишь мою способность выполнять невозможные, казалось бы, поручения?»

Тамурелло задумался: «Весомые возражения, с ними трудно спорить! Ты красноречив и умеешь убедительно излагать свою точку зрения. Тем самым ты заслуживаешь снисхождения, и я сохраню тебе жизнь. Отныне, однако…» — Тамурелло начертил в воздухе знак и произнес несколько непонятных слов. Черная одежда Висбьюме с тихим шорохом упала беспорядочной кипой. Из одежды выползла черная змея с узором зеленых ромбов вдоль хребта. Змея подняла голову, зашипела в сторону Тамурелло и, поспешно извиваясь, скрылась в придорожных зарослях.

Тамурелло неподвижно стоял на дороге, прислушиваясь к звукам, доносившимся из трактира — к бормотанию голосов, к звону и постукиванию бокалов и глиняной посуды, к окрикам Посоха, дававшего указания разносившему блюда слуге.

На какое-то мгновение мысли Тамурелло вернулись к Меланкте. Его действительно заинтриговали ее цветы: этот вопрос надлежало рассмотреть внимательнее, но он мог подождать до утра. В том, что касалось привлекательности Меланкте, как таковой, побуждения Тамурелло носили противоречивый характер; в какой-то степени именно эта привлекательность его отталкивала. Некогда он был любовником ее брата; теперь он замечал на ее лице холодную полуулыбку отстраненности, по мнению Тамурелло граничившей с презрением.

Чародей повернулся спиной к трактиру и взглянул в темную лесную чащу, откуда — в чем не могло быть никаких сомнений — за ним следила горящими желтыми глазами черная змея с зеленым узором на спине. Тамурелло усмехнулся неизбежности судьбы, широко развел руки, словно обнимая небо, пошевелил пальцами и беззвучно воспарил в лучах лунного света — все выше и выше, к темным башням своей летучей обители.

Через пять минут на той же дороге появился Шимрод. Подобно Тамурелло, он ненадолго остановился, прислушиваясь, не услышал ничего, кроме приглушенного шума из трактира, и зашел внутрь.

Посох наклонился над прилавком, упреждая вопрос входящего Шимрода: «И вновь нас посетил уважаемый господин Шимрод! И снова у меня нет свободных мест.