— Да, все это странно, не находите?

Мы спустились обратно в обставленную прихожую.

— Теперь сюда, — продолжил мой спутник.

Без успеха испробовав несколько ключей из принесенной с собой связки, он наконец обнаружил нужный и отпер дверь слева.

За ней оказалась узкая прямоугольная комната, вероятно, предназначенная служить столовой. Она была пуста, то там, то здесь на полу валялись обрывки газет и прочий мусор. Мое удивление возрастало с каждой секундой. Вторая — центральная — дверь вела еще в одну комнату без мебели.

— А вот эту я приберег напоследок, — сказал Гаттон, — она даже не заперта. — И он указал на третью дверь, ту, что справа, и я понял, что он хочет, чтобы я открыл ее сам. Я сделал шаг вперед, повернул ручку и вошел в изысканно обставленную квадратную комнатку.

На полу лежал тяжелый персидский ковер, на окнах висели яркие индийские портьеры. Акварели в изящных рамках украшали стены. Обстановку дополняла затейливая старомодная горка, а также низкий диван и два кресла. Посередине стоял стол, а на нем лампа с большим мозаичным абажуром. У стола мы увидели два стула с высокими спинками, сам же стол кто-то накрыл для ужина! В ведерке с давно растаявшим льдом помещалась бутылка вина, на блюде — холодные закуски весьма привлекательного вида. Надо всем этим возвышалась ваза с букетом превосходных белых роз. Приборы сверкали серебром, салфетки и скатерть были кипенно-белыми.

Я стоял разинув рот и взирал на это великолепие, пока не заметил, куда смотрит Гаттон. Переведя взгляд, я увидел каминную полку, на которой чинно и мерно тикали часы.

А рядом с ними, в прекрасной резной рамке, стояла большая фотография Изобель!

Глава 6. ГОЛОС

— Вот и средоточие тайны, — сказал Гаттон.

Я не ответил, не оправившись от изумления, в которое меня повергла находка в пустой комнате с накрытым столом. Все вышло столь неожиданно и так жестоко подтвердило неприкрытые подозрения инспектора, что мне показалось, будто между нами выросла неосязаемая стена. Гаттон явно ощутил то же самое. Он попытался привести меня в чувство, взяв с собой осматривать гараж, однако еще довольно долго я не замечал ничего вокруг: сквозь туман сомнений я видел одну лишь Изобель, испытующе улыбающуюся мне с фотографии. Слова моего спутника звучали так, будто он находился где-то очень далеко. Однако в конце концов мне удалось преодолеть оцепенение. Я был по-прежнему уверен в том, что Изобель невиновна, несмотря на все сложные обстоятельства дела.

— Наличие фотографии, — сказал я, — позволяет нам продвинуться дальше. Неужели вы не видите, инспектор, что это хитроумная и коварная ловушка? Все, что я ранее считал цепью несчастливых совпадений, теперь видится

мне результатом изощренных козней, цель которых — навлечь подозрение на совершенно непричастных людей.

— Хм, — с сомнением произнес Гаттон, — не исключаю, что вы правы; так или иначе, ваше предположение позволяет взглянуть на дело под новым углом, и признаюсь, ничего подобного мне в голову не приходило. И у нас есть свидетель, способный пролить свет на случившееся.

— Вы говорите о Мари?

— Именно. Она, безусловно, солжет, но мы изыщем способы добраться до истины.

— Инспектор, а не следует ли сразу принять некоторые меры, чтобы предотвратить ее бегство? — взволнованно спросил я.

Гаттон мрачно усмехнулся и ответил:

— Чтобы сейчас исчезнуть из поля зрения Скотланд-Ярда, Мари придется стать невидимкой. За ней пристально следят. Но, — продолжал он, — что вы думаете об этих следах на двери?

Мы успели войти в гараж и прикрыть за собой дверь.