|
Но при этом не собирался вникать в смысл — достаточно одной мелодии слов. Аня, похоже, прекрасно это понимала, но на мужа никогда не обижалась. Да и грех обижаться: где еще найдешь столь идеального собеседника — никогда не перебивает и не заснет на самом интересном моменте. Впрочем, сегодня девушка была на удивление прагматичной и, свернув потенциально бесконечное описание замеченных за день косяков перелетных птиц, приступила к обсуждению более животрепещущих тем: — Угадай, что у нас на ужин! — Судя по запаху, вареные сапоги, — буркнул Олег, присаживаясь за стол. — И не угадал! — И что же, раз не сапоги? Грязные носки? — Лучше. Остатки солонины сварили, да еще и корней немного добавили. Вот какая замечательная похлебка! Олег скептически посмотрел на содержимое миски, окунул в нее ложку, прощупывая дно, печально вздохнул: — Кулинарный замысел хороший, но исполнение подкачало: солонину в котел явно забыли положить, а корни подгнившие. — Нормальные корни, — возразила Аня. — Я их позавчера помогала чистить, гнилых почти не было, и никто такие в котел не бросал. Еще по куску сушеной рыбы досталось. — От нее толку больше, чем от этой сказочной похлебки. — Представляешь, хвосты и головы накопились, из них уху завтра будут варить. Уха из сушеной рыбы! Как то не сильно аппетит возбуждает. Олег, невозмутимо опустошающий свою тарелку, вздохнул: — Радуйся, что хоть какая то жратва осталась. — Ничего, лед сойдет, рыбы опять наловим, много запасем, больше так голодать не будем. Да и не голодаем мы: кормят три раза в день. — С такой кормежки не разговеешься. Нормальному мужику раза в два больше надо. А за кусок хлеба я вообще готов год жизни отдать. — И где же его взять? Съешь мою порцию рыбы, мне похлебки хватит. Ты ведь знаешь, я много не ем. — Ишь, какая у меня супруга добренькая! Да кто тебя спрашивать будет? Отощала за зиму, одни глаза остались. Ну, на кой мне такая жена? Выброшу, пожалуй, на улицу, а себе потолще девку найду. Аня, ничуть не взволнованная пугающей перспективой, пожала плечами: — Это все из за того, что нас так много стало. Было бы как прежде, всем бы еды хватило. Спорить с этим утверждением Олег не стал. Действительно, за зиму население поселка увеличилось прилично, перевалив через отметку в четыреста человек. К островитянам прибилось несколько мелких групп, пришедших с севера, где людей вконец достала бескормица, нападения мародеров и набеги хайтов. Кроме того, к ним пришло немало погорельцев — пожары стали настоящим бедствием. Ненадежные печи, освещение лучинами, скученность деревянных хижин, зачастую утепленных связками сухого тростника… Полыхали поселки лихо — выгорая в течение часа, жители оставались без крыши над головой в двадцатиградусный мороз. Не приютить таких бедолаг означало обречь их на верную смерть. Уничтожив содержимое миски, Олег взялся за рыбу. Она была не слишком соленая, так что можно не опасаться последующей жажды. Впрочем, ее было чем утолить — Аня подняла крышку в плите, установила неказистый медный чайник, самую ценную посуду супругов. Напиток, приготовляемый по рецепту Млиша из обожженных орехов, чем то по вкусу напоминал кофе. К сожалению, сахара у островитян не было, мизерный запас меда давно вышел, так что приходилось мириться с горьким вкусом. Аня, взявшись за свой кусок рыбы, как бы невзначай поинтересовалась: — И что вы с Добрыней так оживленно на стене обсуждали? Олег усмехнулся, и ответил преувеличенно сурово: — Сие есть великая тайна, не предназначенная для женских ушей! — Тоже мне, великий секрет, — фыркнула Аня. — Решали, как реагировать на сигналы из лагеря охотников? — Раз такая догадливая, то почему спрашиваешь? — А потому! Что то мне подсказывает, что мой муж собрался в очередную авантюру. |
