Пока они разглядывали зал, часть стены вдруг отошла в сторону, и из открывшегося проема вышел человек с короткой, аккуратно подстриженной бородкой на приятном лице, с каштановыми волосами, облаченный в кожаную одежду наподобие той, какую носят бродяги или барды. Он был ни молод, ни стар, а по спокойной и уверенной манере держаться можно было с одного взгляда понять, что ему никогда не приходилось никому прислуживать.

— Вы знаете его? — спросил барон. — Я прежде не видел этого лица.

— Нет, господин, — честно ответил Маркоун, глядя, как незнакомец подходит к другой стене, совершенно целой с виду, и протягивает руку, отыскивая какой-то определенный камень.

— Ведите глаз вслед за ним, — резко бросил барон. — Не тяните, подведите поближе, чтобы было видно, как он открывает стену!

— Конечно, господин, — ответил волшебник и осторожно добавил: — Стоит ему повернуться, как он увидит наш глаз.

— Значит, увидит, — безмятежно откликнулся барон.

Они не мигая следили, как неизвестный открыл потайную дверь, шагнул в разверзнувшееся за стеной пространство — Маркоун велел глазу подняться повыше, и тот висел прямо над головой человека — и закрыл за собой дверь. Похоже, не замечая слежки, человек прошагал по темному, узкому проходу, взбежал по короткой, в несколько ступенек лестнице и вошел в помещение, где виднелась в воздухе какая-то серая завеса, похожая на дым.

— Силовая завеса, к тому же из самых мощных, — без колебаний определил Маркоун.

Человек уверенно прошел через волшебную преграду, причем не было видно, чтобы он прибегнул для этого к какой-нибудь магии. Он не вспыхнул, как зажженный факел, в него не ударила молния, а когда он вытянул вперед руку, в которой оказался рябой серо-коричневый каменный шар, руку не оторвало от тела. Вообще ничего не случилось.

Маркоун скорее почувствовал, нежели увидел, как барон наклонился вперед, чтобы лучше рассмотреть происходящее.

Бородатый незнакомец подержал камень в руке, словно взвешивал его — казалось, он что-то обдумывал, — а потом резко повернулся и с неприятной улыбкой взглянул на барона и мага.

— Он заметил…

Камень в руке незнакомца ярко вспыхнул, и из овального волшебного зеркала с ревом ударил сноп огня, который совершенно определенно был нацелен на создателя магического глаза.

Барон резко дернулся, опрокинув кресло и смахнув со стола чуть ли не все, что на нем было, и с неожиданной прытью укрылся под столом, а младший из его придворных волшебников громко завопил и тоже попытался увернуться, но тщетно. Его волосы вспыхнули факелом, зашипела тлеющая плоть, один глаз вдруг лопнул, забрызгав все вокруг, и Маркоун рухнул, громко завывая от нестерпимой боли.

Сидя под столом, барон услышал звук катящейся прямо у него над головой бутылки. Он спокойно повернулся и, когда она свалилась, ловко поймал ее.

— Сколько мы уже идем? — вздохнул Краер, увидев, как нечто скелетообразное мелькнуло в глубине пещеры, которую они пересекали.

Под ногами то и дело попадались кости, очень похожие на человеческие, а на неровном каменном полу тут и там виднелись лужи с чернильно-темной водой. Банда Четырех старалась огибать эти лужи.

— Чуть не целый день, — хором ответили Сараспер и Хоукрил.

Широкоплечий латник дернулся, уклонившись от стаи в сотню или две летучих мышей, которые, громко хлопая крыльями, метнулись прямо ему в лицо, бросил взгляд на Эмбру и нахмурился.

Он ощущал себя больным и — он долго подыскивал слово — пустым после того, как при помощи Сараспера перелил девушке изрядную долю своей жизненной энергии, и все равно она шла как будто во сне: бледная, вялая и тихая.