Он ощущал себя больным и — он долго подыскивал слово — пустым после того, как при помощи Сараспера перелил девушке изрядную долю своей жизненной энергии, и все равно она шла как будто во сне: бледная, вялая и тихая. Неужели какое-то темное волшебство съедало волшебницу изнутри, потому что они оторвали ее от замка, к которому она была прикована магическими узами? Или, как отпрыск Серебряного Древа, она была обречена пасть жертвой проклятия, наложенного на древний особняк, через который они прошли? Или на нее обрушилась какая-то еще напасть?

Хоукрил снова нахмурился и вгляделся в темноту справа от дорожки, по которой они шли. Оттуда доносились негромкие звуки, издаваемые разными тварями, старавшимися не попадаться на глаза путникам. Он предпочитал врагов, сходившихся с ним лицом к лицу, с оружием, зубами или когтями — с которыми он мог бы вступить в яростный бой, — а не этих скрытных, выскакивающих исподтишка неведомых волшебных созданий. Неужели Трое не могут испепелить всех колдунов — тогда Аглирта наконец заживет счастливо!

Он снова взглянул на владычицу Серебряного Древа. Ну ладно, всех волшебников, кроме одного. Вернее, одной.

И все же нет… Кто знает, в какого грозного тирана она может превратиться, если останется единственной обладательницей колдовской силы? Латник опять нахмурился и зашагал дальше. На душе у него было тягостно.

— Что это за вонь? — вдруг спросила Эмбра.

После долгого молчания ее голос звучал хрипло и не очень внятно.

— Сточные воды, — коротко ответил Краер. — Видимо, мы уже под Аделном.

— Еда! — громко воскликнул Хоукрил, и у всех четверых сразу забурчало в животах.

Путники рассмеялись.

Сараспер негромко заметил:

— Госпожа, нам будет необходима маскировка: не сейчас, но прежде, чем мы выйдем на поверхность и попадемся кому-нибудь на глаза.

— И когда мы выйдем на свет, — добавил Краер, — всем нужно будет заслонять мешок, который тащит Ястреб. Никто не должен видеть эти книги. К тому же, думаю, у нас нет лишнего золота.

— Да спасут нас Трое! — неожиданно воскликнула Эмбра, скорчив гримасу шутливого испуга. — Он думает!

Мужчины изумленно уставились на нее, а потом дружно расхохотались. Смех стал еще громче, когда Хоукрил осторожно прикоснулся пальцем к плечу Эмбры и строго сказал:

— Госпожа, если вы собираетесь идти с нами, то осмелюсь попросить вас не воровать мои драгоценности.

Эмбра устало улыбнулась ему, а потом выпалила:

— О, ради Рогатой Владычицы, отведите меня хоть куда-нибудь, где можно было бы увидеть небо, выпить вина и чего-нибудь поесть!

— В вашу башню в замке Серебряного Древа? — с невинным видом предложил Краер и тут же выяснил, что у волшебницы еще осталось достаточно силы, чтобы наградить его увесистым тумаком.

Почва под ногами стала заметно более влажной, а вонь усилилась. Теперь ни один человек, обладающий хоть ничтожным обонянием, не усомнился бы в том, что в подземелье просачиваются воды из городских нужников.

Краер поднял руку, призывая всех задержаться.

— Похоже, что впереди проход сужается, — сказал он. — Неподалеку должна быть какая-нибудь промоина или лаз, прорытый вручную. Госпожа, если вам для того, чтобы заниматься волшебством, нужно место, то лучше всего сделать это здесь.

— И кем бы вы хотели стать? — не скрывая иронии, спросила Эмбра, стиснув в ладони свое блюдце.

Сараспер шагнул вперед.

— Вам, девочка, лучше всего стать не такой красивой, а мне немного помолодеть. А обоих этих пройдох сделайте потолще, чтобы шпион, разыскивающий по приметам четверых путешественников, не сразу догадался, глядя на нас, что именно мы-то ему и нужны.