– Стало быть, вы, колдуны, наделены еще одним чувством, – промямлил Годвин, – а мы по сравнению с вами, словно калеки, поскольку этого чувства лишены. Должно быть, вы презираете нас, простых смертных?

    Джегед задумчиво поглядел на приятеля, будто прислушался к собственным ощущениям, и медленно произнес:

    – Мы жалеем вас.

    Помолчали. Годвин оглянулся – оказывается, на приметную парочку глазели прочие постояльцы. Еще бы, не каждый день в бедной корчме остаются на ночлег этакие путешественники...

    – А скажи, Джегед... – начал снова воин.

    – Годвин, – бледные губы колдуна раздвинулись в вымученной улыбке, – я ценю твои старания, я понимаю, что ты не желаешь оставлять меня наедине с тоской по брату... но... давай я лучше просто напьюсь?

    Годвин в этот вечер тоже напился. Он всю жизнь считал себя баловнем судьбы. Младший сын небогатого дворянина – так же, как и Джегед, не имеющий прав на наследство, – он тем не менее был обласкан иными дарами фортуны: был ловок, красив, удачлив в игре, отлично владел оружием, неизменно нравился женщинам и умел внушить уважение мужчинам. Впервые Годвин осознал, что чего-то лишен, почувствовал себя неполноценным. Калекой. Как непривычно и как обидно!.. И как несправедливо!

    Путешествие продлилось пять дней. Друзья не задерживались нигде, то пускали коней рысью, то переходили на шаг... Закончились северные пустоши, теперь дорога проходила по густонаселенным центральным областям королевства. Тракт здесь был куда оживленней, иногда приходилось останавливаться – вместе с вереницами путников и повозок ждать перед мостами и перекрестками.

    Справа и слева тянулись поля, если приходилось пересекать реки – то по добротным каменным мостам. На каждом – сборщик мостовой подати. Считалось, что гроши, которые сыплются в кружки, идут на ремонт мостов. Лоснящиеся лица сборщиков заставляли усомниться в этом... но мосты содержались в порядке.

    Ночевали друзья теперь не в убогих корчмах, а на городских постоялых дворах – и всякий раз неизменно напивались. Еще регулярно добавляли в кабаках и тавернах по пути... Так что к башне Скарлока они прибыли изрядно утомленные не столько дорожными трудностями, сколько похмельем.

    Башней Скарлока называлось это место, но от убогих жилищ северных колдунов, вроде каланчи бедняги Греспена, оно отличалось, как рыцарский замок отличается от придорожного камня. Строение, в котором Джегед появился на свет, возносилось к небесам и, казалось, царапает облака, рвет их в клочья. Огромная рукотворная скала в тридцать этажей, сооруженная без применения магии еще до того, как Павший спустился с небес. Древняя, как само королевство, башня. Основание ее занимало столько места, сколько требуется для большой деревни, но стены сходились к вершине – плавно, без уступов, едва заметно для глаз, если глядеть на башню Скарлока издали. Если смотреть, стоя у подножия, то вовсе незаметно. Верхний этаж представлял собой небольшую площадку под прохудившейся кровлей – когда-то здесь несли караул наблюдатели, следили, чтобы не подобрался незамеченным противник. Этот обычай ушел в прошлое, враги давно не подкрадывались к башне Скарлока тайком, а обитатели ее научились следить за округой иными способами. К их услугам были магические зеркала, хрустальные шары и прочие колдовские приспособления. Дары Павшего.

    Четыре деревни окружали башню Скарлока, каждую отделяла лига от подножия, сложенного из черного камня.