|
Таким образом им удавалось добывать достаточно карликовых лошадей и мелких антилоп для поддержания существования. В их рацион входили многочисленные разновидности фруктов и овощей. Они никогда не старались добыть пищи больше необходимого. Да и к чему беспокоиться? Что-что, а проблема питания в Каспаке не стоит для его обитателей на первом плане. На четвертый день Лиз заявила мне, что чувствует себя достаточно сильной для возвращения в лагерь, так что я отправился на охоту в приподнятом настроении. Мне тоже хотелось поскорее вернуться, узнать новости, расспросить Брэдли, если он уже вернулся, о результатах его экспедиции. Кроме того, я знал, что о нас тоже беспокоятся и даже, может быть, считают погибшими. День этот был хотя и облачным, но теплым, как это почти всегда бывает в Каспаке. Было даже как-то не по себе от сознания того, что всего в нескольких милях от нас зима сковывает пронизанный штормами океан и над Кадровой идет снег, хотя никакой снег не в состоянии пробиться сквозь влажную горячую атмосферу гигантского кратера. Нам пришлось далеко уйти от пещер, прежде чем удалось окружить небольшое стадо антилоп. Двигаясь вместе с загонщиками, я заметил в двухстах ярдах от себя замечательный экземпляр красного оленя. Он, должно быть, спал в траве, потому что я видел, как он поднялся и недоуменно поглядывал по сторонам. Вскинув ружье, я выстрелил. Он упал, и я бросился к нему, чтобы добить его ножом, подарком одного из наших ребят, но едва я подбежал к нему, он вскочил и отбежал еще на две сотни ярдов. Я снова выстрелил, но история повторилась опять. Когда же я, наконец, перерезал ему горло и огляделся, в поисках своих охотников, чтобы те забрали тушу, вокруг никого не было. Напрасно я кричал и звал их - ответа не было. Наконец, раздосадованный, я вырезал из убитого оленя столько мяса, сколько мог унести, и пустился в одиночку обратно к пещерам. Я прошел не меньше мили, прежде чем осознал, что заблудился, причем безнадежно. Небо к этому моменту сплошь затянулось тяжелыми мрачными облаками, вблизи не было ни одного ориентира. Я двинулся по направлению к югу; по крайней мере, я так думал. На самом же деле, как я теперь понимаю, я шел прямо в противоположную сторону. Местность по-прежнему была незнакомой. В одной из рощиц, попавшихся мне по дороге, я наткнулся на следы человеческого пребывания, наполнившие меня сначала надеждой, а чуть спустя повергшие в отчаяние и безнадежность. Это был холмик свеженасыпанной земли, покрытый давно увядшими цветами и увенчанный плоской плитой из песчаника. Это была могила, и она могла значить только одно - я наконец-то добрался до местности, населенной обычными людьми. Я найду их, и они помогут мне добраться до холмов с пещерами, возможно, даже позволят нам с Лиз пожить в своем поселении, поселении подобных нам мужчин и женщин, а не кровожадных дикарей. Мои надежды и воображение успели разыграться за то время, что я преодолевал несколько ярдов, отделявших меня от могилы. Склонившись над могильным камнем, я прочитал грубо нацарапанные на его поверхности слова. Вот они: Здесь покоится Джон Типпет, Англичанин, убитый тиранозавром 10 сентября 1916 года. Мир праху его. Типпет! Не может быть! Типпет, нашедший последнее пристанище в этом сумрачном лесу. Типпет мертв! Он был отличным парнем. Чувство горечи от потери угнетало меня. Эта одинокая могила неопровержимо свидетельствовала, что Брэдли тоже добрался до этих мест и тоже, вероятнее всего, заблудился, поскольку мы не рассчитывали на продолжительную экспедицию, когда он отправлялся в путь. И раз уж я наткнулся на могилу одного из участников, нет ли причин опасаться того, что и кости остальных раскиданы где-то неподалеку? Глава IX Стоя над печальным одиноким надгробием, полный тоскливых размышлений и предчувствий, я был неожиданно схвачен сзади и брошен на землю. |
