Я не стану сидеть и ждать какого-то призрачного счастья, не буду ждать, когда манна небесная посыплется с небес мне на голову. Манны небесной можно прождать всю жизнь, да так и не дождаться. Я должен действовать, и немедленно. И я добьюсь своего — мои мечты станут реальностью.

— Пошли в театр, — объявил я тоном, не терпящим отлагательства.

Итак, мы пришли в театр. Это было здание овальной формы с деревянными стенами, вдоль которых под навесом ярусами располагались балконы, а над самым центром зала, называемого ямой, крыши не было, и он оказывался под открытым небом. Стоимость мест была разной: шесть пенсов, два пенса и даже один пенс, поэтому, когда начинался дождь, потоки воды обрушивались на публику, сидевшую в яме — на моряков, мелких торговцев, мясников, пекарей, подмастерьев и студентов.

Надо сказать, что существовали и частные театры, но зрителями пьес Уилли Шекспира и ему подобных были преимущественно простолюдины, мастеровые и молодежь.

В ожидании начала спектакля они неистово спорили о чем-то, пили пиво, ели фрукты, хлеб и даже щелкали орехи.

Наши места были на балконе. Из ямы какой-то негодник выкрикнул непристойность в адрес Джублейна, он тотчас же отплатил негоднику той же монетой. Рядом с нами сидели трое развязных молодых людей, явно отпрысков богатых семей, бросавшие огрызки яблок и ореховую скорлупу на головы сидящих в яме, а те не оставались в долгу и отвечали тем же. По одну сторону ямы стояла огромная лохань на случай, если кто-то из зрителей выпил пива больше положенного или излишне перегрузил желудок. Когда же зловоние становилось нестерпимым даже для закаленных завсегдатаев ямы, кто-нибудь начинал истошно вопить: «Зажгите можжевельник!»

После того как это требование подхватило еще несколько глоток, на сцене появился служитель театра с металлическим подносом и зажег несколько прутиков можжевельника. Вскоре резкий запах можжевельника достиг наших ноздрей.

Мы наблюдали за публикой, заполнявшей театр.

— Знаете, Уилли Шекспир пользуется громадной популярностью, — сообщил Джублейн, — говорят, «Юлий Цезарь» — одна из лучших его пьес.

О театре я действительно знал мало и даже ничего не слыхал о Шекспире. О Флетчере же и Марло я кое-что слыхал раньше.

— Простой народ обожает его. Обычно он сочиняет по две пьесы в год, а также играет в десятках пьес, и в своих собственных, и в написанных другими. Афиша с репертуаром театра меняется два раза в неделю. Он никогда не выступал на сценах частных театров, однако выступал на сцене королевского театра.

— Кстати, — продолжал Джублейн, — этот Уилли владеет частью театра. Когда Барбиджам потребовались деньги на перестройку театра на этой стороне реки, он продал принадлежащую ему часть театра некоторым актерам. Шекспир, Кэмп, да еще трое или четверо других актеров вложили свой капитал в общее дело.

Уилли очень импонирует толпе, и простой народ его обожает. Зрители хорошо понимают то, о чем он говорит им со сцены, поэтому ловят каждое его слово. Он один из немногих артистов, у кого не возникает конфликтов со зрителями.

— Конфликтов?

— Да, толпа просто-напросто разгромила несколько театров, избила нескольких драматургов… и некоторых артистов.