Я не боялся преследования. Шаг-другой вправо или влево, и человек с головой провалится в жидкую топь, заполненную отвратительными сплетениями бурых водорослей, плавучей массы ламинарии, растений и разлагающейся жижи густой заросли камыша. И все же существовали безопасные и надежные тропинки для тех, кто их знал, а болотная трава обладала способностью быстро распрямляться и надежно скрывать следы прошедшего по ней человека, не оставляя никаких шансов преследователям снова обнаружить следы.

Три дня мы провели в пути, прежде чем добрались до моего дома. А какое прекрасное это было место! Мой отец знал толк в подобных делах. Дом состоял из четырех комнат, довольно просторных по тогдашним меркам. Рядом с домом находились конюшня и хлев для скота. Дом был выстроен из местного известняка, добытого из карьера неподалеку, а крыша — выложена щитами из спрессованной соломы, плотно уложенными и тщательно пригнанными.

— Симпатичный дом! — прокомментировал Джублейн. — И так тщательно все продумано.

Когда я зажег свечи, он увидел развешанное на стенах оружие. В самом центре висела подаренная графом шпага с обоюдоострым клинком и закаленным наконечником. Справа — кривая турецкая сабля, украшенная красивой гравировкой и богатой инкрустацией, ее еще называют ятаганом. А слева — невероятно острый широкий меч.

— Да, ты правду говорил, — как бы между прочим заметил Джублейн. — Это и впрямь великолепное оружие.

— Мой отец отобрал этот ятаган у турка, в битве при Лепанто. Он также одерживал победы над французами в Сен-Кантенском сражении и в битве при Зутфене. Да еще было множество и множество других битв и сражений…

— Сколько же лет он прослужил в армии? — поинтересовался Джублейн.

— Он отправился воевать в семнадцать лет и оставил службу только за три года до своей кончины. Мне рассказывали, что он прославился своим боевым искусством и храбростью.

У меня было достаточно много самых разных съестных припасов: сыра, вяленой рыбы и тому подобного. Взяв всего понемногу, я пошел к колодцу, где у меня хранился эль.

Затем мы приступили к трапезе.

Если он был таким же проворным в бою, как во время трапезы, то сей Джублейн наверняка был отличным бойцом, ну а с выпивкой он справлялся еще проворней. После первой же кружки эля он разговорился о войнах, о шрамах и прочих ударах судьбы. То, о чем он рассказывал, во многом напоминало рассказы отца, в каждом из которых непременно присутствовало некое назидание или полезный совет. Отец будто чувствовал, что его земная жизнь на исходе, и торопился передать мне как можно больше полезных знаний. Он хотел как можно лучше подготовить меня к суровости взрослой жизни; он постоянно предостерегал меня от возможного вероломства со стороны мужчин и особенно от коварства женщин. Он не уставал повторять, что надо быть готовым к любой неожиданности, не пасовать перед какой бы то ни было опасностью и смело преодолевать ее.

Однажды вечером, когда мы сидели у очага, отец сказал мне: «Я постигал все эти премудрости жизни, о которых успел тебе уже рассказать, на практике, и порой дорогой ценой. Я должен передать тебе весь свой опыт. Постарайся извлечь как можно больше пользы из моего жизненного опыта, и ты сможешь избежать многих душевных травм, не говоря уже о телесных. Учись на моем опыте, Барнабас, стремись извлекать уроки из собственного опыта, а когда у тебя появится свой сын, передай ему свой опыт и знания».

«Наверное, у меня не будет сына», — сказал я.

«Постарайся, чтобы обязательно был, но будь разборчивым и выбери себе достойную жену. Породистость родителей влияет на потомство не только животных, скажем, собак и лошадей, но также и людей. Заботься о здоровье сына, воспитывай его сильным, стойким и выносливым, но не забывай и о необходимости умственного развития.