Последние слова казались смазанными впопыхах. Тай закончил, оглядел остолбеневших айэтов. Гайят застыла, кусая губы, сжав руки перед грудью так, что они побелели.

— Подпись и печать, Тай! — яростно воскликнул Кальги. — Там есть подпись?

— Нет, — ответил Тай.

— Пока нет! — выкрикнул Таржид. — Ты не посмеешь помешать!

— Еще как посмею!

Тай, все ломавший голову над тем, что за дело его отцу до наследия трона Адидов и что за дела у него с Гайят, вдруг понял. Кара богов Адья! Надо же! Не так давно Архал сам поучал Тая: боги не карают, карают люди. А теперь твердит о какой-то божеской каре! И несколько дней назад, когда они ссорились… в самом конце отец бросил так яростно, что это врезалось в память: «Времена скоро изменятся, и, когда ты наиграешься, мне недостаточно будет покаянных слов «прости, отец!». Я тебя заставлю ползать на брюхе, Тай».

Времена изменятся! Он знал! Только такой хитрый ум, как у Архала, мог измыслить такое! Его люди опередили людей Хаадида, первыми привезли в Чатубу черную смерть. Говорить же будут, что это кара богов! И страшиться, чтобы кара не настигла всех адья вслед за их Правителем, уповая на новую Правительницу, на ее заступничество перед богами. На заступничество священного духа Великой Гайят, чье имя она носит! И Первый Советник при ней — Архал Кальги, и никто другой! Хорошо же он заботится о чести Кальги! О будущем рода! Куда уж выше!

Архал вдруг подскочил, силясь выхватить пергамент. Таржид с нестарческой прытью перескочил через ложе, опершись на край. Пергамент выпал, и Тай подхватил его.

— Давай! — Архал протянул руку.

— Нет! — сказал Тай.

— Не отдавай! — заклинал Таржид.

Архал вытянул клинок. Они кружили друг около друга. Отец — с мечом в руке, сын — с пергаментом. Краем глаза Тай видел краешек рукояти, торчавший из-под пышных подушек Правителя, но никак не мог подобраться ближе.

— Хватит, Кальги… — просипел Правитель. — Это моя… воля… Не тебе… менять.

Архал обернулся, и Тай тут же змеей скользнул вперед, выхватывая меч из-под подушек. Богато украшенная синими драгоценными камнями рукоять и светлое лезвие принадлежало когда-то одному из Адидов. Должно быть, властитель Адья Тэрэк, веря в силы предков, велел принести его сюда. Теперь Тай сжимал в руках это сокровище.

Он кинул Таржиду свиток, и тот быстренько расправил шкуру, торопя писца, впопыхах согнувшего перо и быстро выстругивавшего новый кончик.

— Ты в своем уме, — в сильнейшей ярости захрипел Архал, — или вовсе повредился?! Идешь против меня?! Против своего рода?! Не хочешь возвышения Кальги? Что обещал тебе Хаадид? Адижу?

— Нет, — Тай загородил Таржида, подкладывавшего суетливо подушки под бессильную руку Хаадида, — я в своем уме! Впервые за много лет! Потому и решаю за себя! С чего ты взялся решать за весь род? За меня? За моих детей?! — выкрикнул он, вспомнив счастливое лицо Ак Ми Э. — Хочешь, чтобы они всю жизнь положили, расплачиваясь за твои дела? Я — нет! Пусть будет воля богов, какой бы она ни оказалась. Я не стану вмешиваться!

Архал все еще не решался напасть. А Таржид никак не мог заставить непослушные пальцы Правителя обхватить перо так плотно, чтобы оно двигалось по шершавой поверхности пергамента.

— Боги уже решили, — шипел старший Кальги. — И вынесли приговор… Ты только мешаешь! Не понимаешь, во что мешаешься, мальчишка!

— С каких это пор ты заменил собой богов Адья? — отрезал Тай. — Пусть теперь… явят свой приговор! И я буду его защищать!

— Адижа все равно не будет царствовать! — вдруг взвизгнула Гайят.