В 1649 году стадухинский отряд в тридцать человек, среди которых были беглые из Якутска, силой захватил коч. Стадухин семеро суток плыл под скалами Чукотского полуострова, но заветной реки так и не встретил. Тогда он решил захватить «языков» из числа коряков, но пленные ничего утешительного рассказать не могли. Они утверждали, что «Камень возле моря» не имеет конца, а поэтому и обойти его невозможно. Стадухину пришлось поворотить обратно. Он еще успел дойти к стенам Нижне-Колымска до начала колымского ледостава.

Со Стадухиным плавал Юрий Селиверстов. Его-то Стадухин и отрядил с донесением в Якутск.

Юшка Селиверстов, очевидно, преувеличил итоги их общего похода, потому что через несколько лет Дежнев был вынужден дать гневную отповедь донесению Стадухина и устным рассказам Юшки. Дежнев писал, что Михайло до Большого Каменного носа не доходил. Дежнев подробно описывал Большой Каменный нос и острова, где живут «зубатые люди».

Пора сказать, что честь открытия островов Гвоздева в проливе между Азией и Америкой принадлежит несомненно Попову и Дежневу.

В Якутске Юрий Селиверстов подал челобитную об отпуске его на новые реки, причем предъявлял отписку Стадухина; в ней было сказано, что Юшке «морской ход за обычай».

Селиверстова отпустили в поход. Отправившись морем из устья Лены, он едва не погиб, когда буря разметала корабли и без вести пропал коч торгового человека Шаньги.

Между тем Михайло Стадухин узнал, что казаки открыли волок между Колымой и Анадырем по долине Анюя. Первым пошел туда Иван Баранов, беглый из Якутска, с тридцатью пятью промышленными. Но он заплутался в дороге, не достиг Анадыря и «плачучи» вернулся на Колыму. Неразлучные беглые казаки отправились со Стадухиным по новому пути, и он благополучно миновал «Камень».

На Анадырь пришел также отряд Семена Моторы, в котором тоже были самые знаменитые из беглых, вроде Павла Кокоулина Заварзы и Артемия Солдата. Василий Бугор был у Стадухина, но вскоре перешел к Дежневу.

Как только Стадухин очутился на Анадыре, он стал рваться в поход на «сторонние реки». Беглый казак Архип Аршин потом рассказывал, как пятьдесят стадухинцев переходили морем с Пенжины на устье Тауя, как его, Аршина, три раза ранило, как их на пути к Таую «дважды море било». Но Стадухин пришел туда и стал разведывать Охотское побережье.

К тому времени там был открыт свой Каменный нос — где-то возле реки Мотыхлей и устья реки Охоты. На этом мысу располагалось богатое моржовое лежбище. Открытие это было описано казаками, составившими своеобразный путеводитель — первую русскую лоцию Охотского моря<style name="MsoFootnoteReference"><style name="MsoFootnoteReference"></style></style>.

В амурском устье снова побывали русские люди. Иван Нагиба и Иван Уваров, которые разыскивали Хабарова, проплыли из Амура вдоль океанского берега к северу. Иван Баранов — тот, что плутал на диком анюйском «Камне», — оказался более счастливым во время нового путешествия. Он перевалил с Колымы через Гыданский хребет и уже не «плачучи» спустился в долину Чендона (Гижиги), столь страстно разыскиваемой землепроходцами.

В 1647 году на устье рек Охоты и Кухтуя пятидесятник Семен Шелковник поставил Охотский острог.

Дьяк Василий Шпилькин

В 1651 году на Северо-Востоке — от Анадыря и Охотского моря до Новой Земли — кипела неустанная работа.

Огромный отряд Романа Неплюева отправился на Новую Землю для поисков серебра, меди, жемчуга и самоцветов. С Неплюевым были и мезенец Фома Кыркалов, и дьяк Василий Шпилькин.

О Василии Шпилькине должен быть особый разговор. Очевидно, что тот самый Василий Григорьев Шпилькин, что в 1643 году был писцом Приказа Новой Четверти и доводился кумом известному самозванцу, вологжанину Тимошке Анкудинову, убежавшему в Польшу, а затем скитавшемуся по Турции и Западной Европе.