Побережье Большой земли Шестаков поместил к северу от Копаева острова. На Большой земле, по уверению казачьего головы, «людей множество, соболей, лисиц, бобров, куниц, лесу много». Это Аляска, придвинутая к Медвежьим островам!

Аляска была показана на этом же чертеже во второй раз против Анадырского носа, где ей и положено быть. Но Шестакову она представлялась сравнительно небольшим продолговатым островом. Он считал, что против Святого носа находятся десять островов, а не три острова Диомида (Гвоздева), как это есть в действительности.

Казачий голова положил на свои чертежи Камчатку уже как полуостров, Курильскую гряду и Японию. На одном листе возле Японии красовался край второй Большой Земли. Трудно сказать, что имел в виду Шестаков: мыс этой Большой земли № 2 у него почти упирается в Японию. Вторую Большую землю историки у Шестакова как-то не замечали. Эту загадку пора решить. Не намек ли это на южную часть Северо-Западной Америки?

Впоследствии Михайло Ломоносов дал хорошую оценку гнестаковским чертежам. Он считал, что казачий голова поступал, как «самые лутчие географы, когда ставят на картах подлинно найденные, но не описанные земли». Разнобой в шестаковских сведениях нисколько не смутил Ломоносова.

«Сии прекословные известия сличив одного против другого, ясно видеть можно, что положительные много сильнее отрицательных», — писал Ломоносов<style name="MsoFootnoteReference"><style name="MsoFootnoteReference"></style></style>.

Но карты казачьего головы исчезли. Одну из них вскоре перерисовал и отправил в Париж известный похититель русских чертежей и записок Жозеф-Николя Делиль, появившийся в Петербурге в 1726 году.

К слову сказать, Делиль тогда сразу же заявил, что он «списывает эфемериды» и к этому своему труду будет прикладывать карты.

Особенно ему понадобились чертежи Петера Миллера и Чичагова. Карты эти, как уже говорилось, исчезли после того, как ими стал пользоваться Делиль.

«Списывание эфемерид» дорого обошлось русскому государству. Впоследствии выяснилось, что Делиль отправлял в Депо морских карт и Королевскую библиотеку в Париже сотни русских карт и рукописей. Уж не он ли первым пустил слух и о безграмотности Афанасия Шестакова с целью умалить его труды?

Тем временем Шестаков получил звание главного командира всего Северо-Востока, что никак не вяжется с тем, будто он не знал ни аза!

Кроме того, Афанасия Федотовича ставили во главе огромной экспедиции для обследования тихоокеанских земель.

Тяжек был путь к Большой земле для тех людей, которые следовали с Мартыном Шпанбергом, сопровождая речной караван, плывший по Лене и Алдану в сторону Охотска.

Шпанберг в 1726 году не успел дойти до Юдомского Креста, и суда вмерзли в лед реки Горбеи. Начались страшные бедствия. Больные цингой люди ели конину и сыромятные сумы и, еле держась на ногах, брели по снегу, таща на себе тяжелые нарты. В Юдомском Кресте эти герои надеялись найти спасение.

В том же году по Лене к Ледовитому морю сплыл Емельян Басов с тридцатью удальцами. В Тобольске им было приказано проведывать морской путь к Камчатке. Судно Басова было разбито. До Ленского устья он добирался на шитиках.

Абрам Ганнибал в Селенгинске

Наступил 1727 год. По глухому Селенгинску шагал темнокожий человек в форме русского бомбардир-поручика. Производство съемок ему было хорошо известно, так же как и строительное искусство. За несколько лет до этого он занимался геодезическими делами в Олонецкой губернии.

Он должен был выбрать места для постройки новых крепостей на границе с Китаем. Если вглядеться в кольцо, блестевшее на смуглом пальце офицера, на жуковина перстня можно было увидеть голову Петра Великого и лик черного человека.