Но эти женщины вполне могли и не жить в одном городе. Площадь Сан — Франциско невелика по сравнению с другими крупными городами, однако густо населена. Одни люди легко переезжали из района в район, другие оставались поближе к своим очагам, а если они жили в одном месте и работали в другом, значит, находились то тут, то там. Но тот, кто жил и работал к югу от Маркета, например, обычно не проводил свободное время в Филморе или Кау Холлоу или Пресидио Хайтс, и наоборот.

Деррил сидел, разложив перед собой атлас улиц, и искал адреса, найденные в записях покупок. Он обнаружил пару упущен и й: Джулия Тилтон покупала несколько компакт–дисков в магазине в Норт Бич, который находился совсем рядом с бутиком, где Карен Накамура, например, купила кашемировую шаль. А Гретхен Уинтер и Шарлей Уэллс в тот же день ходили в одну и ту же сеть обувных магазинов, но в разные отделы.

«Как же этот парень выбирает свои жертвы? — недоумевал он. — У женщин нет физического сходства. Нет никакой связи с их местожительством. Единственное совпадение — это то, что жертвы были совсем одни на безлюдных улицах или в тихих районах». Он считал, что в головах большинства серийных убийц разыгрывается болезненная психологическая драма, в которой одно и то же лицо убивается снова и снова. Но этот парень нарушал все правила, которые были известны Деррилу.

— Ну, как, везет? Скажите, что да. — Деррил обернулся и увидел Лоррен Йи, подошедшую к нему сзади и смотревшую на его заваленный бумагами стол.

— Очень хотелось бы, — угрюмо откликнулся он.

— Мне тоже. Мы пытаемся уложиться в срок.

— То есть если мы не найдем его, то умрет еще один человек, — уточнил Деррил.

— И это тоже, — согласилась Лоррен. — Но я говорю о другом сроке — люди из ФБР ждут своего часа. Если мы до утра не возьмем этого парня, дело переходит к ним. Специальный уполномоченный уже одобрил такое решение. Если сегодня ночью произойдет еще одно убийство, они даже не станут дожидаться утра. Нас даже не допустят за барьер следующего места преступления.

— Вы шутите, — возмутился Деррил, но понимал, что она говорит серьезно.

Ее осунувшееся лицо подтверждало это. В глазах не было радости, только печаль, поселившаяся в них с тех пор, как образовалась оперативная группа. Деррил знал ее не очень хорошо, но чувствовал, что к своей работе она относится серьезно. Ходили слухи, что она воспринимает работу даже слишком серьезно и не делает разницы между ней и личной жизнью. Деррил знал, что она не замужем, но холостыми были и он, и половина знакомых ему полицейских, включая тех, кто когда–то женился.

— Вам тяжко от всего этого, ведь так? — сочувственно спросил он. Кутузка не самое лучшее место для обсуждения личных чувств, но у них не было большого выбора, разве что отправиться в зал совещаний, отведенный для оперативной группы.

— Так бывает всегда, — ответила она. — Одной из жертв могли быть я, моя сестра, моя мать, понимаете? Глаза жертв с фотографий преследуют меня.

Деррил понимал, что она чувствует. Ему даже не хотелось заходить в зал совещаний, потому что женщины с прикрепленных к доске фотографий смотрели на него, призывали, даже будучи мертвыми, свершить правосудие.