Но должен со всей ответственностью сказать, что к помощи табачных изделий теперь уже почти совсем не прибегает. Даже больше скажу, по секрету — Валерий Иванович надумал бросить курить. И правильно делает, и пора. Самое время, ведь уж далеко за сорок перевалило! А в этом зрелом возрасте надо уже и о ценности своего здоровья крепенько призадуматься. Вспомните высказывания «Петра Петровича Воландина» о том, что человек смертен, а иногда и внезапно смертен, и сразу как-то хочется себя хоть чуть-чуть да пожалеть и на эту тему немного пофилософствовать. Друзья мои, туда-то мы всегда успеем попасть, а вот постараться оттянуть тот, часто совсем неожиданный, нежеланный и неизбежный момент, наверное, хотелось бы, а то очень часто в миссии человека на земле многое остается недосказанным и незавершенным. Как на полуслове оборванная песня. А вы как считаете?

Кстати, в отличие от того, первого, в новое зеркало уже можно посмотреться и найти там свое отражение. Супруга Валерия Ивановича Вера Николаевна, недоумевая, уж сколько раз пыталась выяснить у него насчет происхождения и назначения этого непонятного старья, и муж даже однажды пытался правдиво, ничуть не отступая от истины, ей все, все пересказать. Но, как понимаете, из этого ничего не вышло. Ни единому слову мужа Вера Николаевна не поверила, а назвала его в шутку выдумщиком и будущим писателем-фантастом. Вторым Гоголем или Михаилом Булгаковым. За что, согласитесь, осуждать женщину ведь никак нельзя. Да и кто из других жен в подобные россказни бы поверил? Так что уж… пусть думает, как ей самой заблагорассудится.

И вот еще что. Как-то раз, через довольно продолжительное время после тех памятных событий, в самый канун своего дня рождения поздно вечером на письменном столе Валерий Иванович неожиданно обнаружил необычный темно-фиолетовый конверт из плотной матовой бумаги с водяным серебристым знаком в виде большой летучей мыши с расправленными крыльями над чрезвычайно знакомой и такой понятной буквой дубль-ве. Отчего он, понятное дело, тут же чрезвычайно взволновался и припомнил оброненные при расставании слова Аллигарио о возможной нечастой почте из их ведомства.

Развернув конверт, Валерий Иванович обнаружил цветную фотографию, где на фоне живописной растительности у подножья высоченной горы со снежной головой в кругу какого-то воинственного африканского племени, возможно, что зулусов, а быть может и масаев, стоявших с копьями и луками наперевес, находилась личность, чрезвычайно напоминавшая кота Бегемота. На шее у старого знакомого, как и у всех тех, кто его окружал, висело какое-то причудливое ожерелье, в одной лапе — копье аборигенов, которым он опирался на громадного, но уже поверженного царя зверей, а другой — посылал приветствие адресату. Бодро торчащие усы и напыщенный вид животного излучали полное удовлетворение и самодовольство.

Повнимательнее всмотревшись в изображенные на фотооткрытке фигуры, Шумилов тут же обнаружил и другой персонаж — шустрого мальчишку Аллигарио, также облаченного в наряд воинственного африканца с кривым ножом за поясом и шкурой леопарда на плечах. Самого главы могущественного ведомства среди изображенных не было.

На обратной стороне послания стояли крупные цифры четыре и шесть, одна возле другой, обозначавшие не иначе, как наступавшую годовщину со дня его рождения, а ниже надпись: С приятной датой!

Каких-либо других известий оттуда с той самой поры Валерий Иванович больше ни разу не получал.