|
Утром – учение, манеж, вечером, если только не было иных развлечений, карты. Играли в банк и штос, ибо именно эти игры были в особом почете. Ведь они заставляли игрока надеяться лишь на судьбу, коварный случай (или, как еще говаривали, «надеяться на счастие»). Подвергнутые почти запрету, но модные и «опасные» азартные игры, так популярные среди офицерства и молодежи вообще, противостояли солидным коммерческим играм, практиковавшимся у людей основательных. Но играли абсолютно все, даже дамы не брезговали вистом, или мушкой, ибо, как сказал поэт,
… Мир для меня – колода карт, Жизнь – банк; рок мечет, я играю, И правила игры я к людям применяю.
В противовес тем, «кто может в ломбере с воздержностью играть», офицеры бесились, играя, и подчас доходило до смертоубийства. И в этом Лович, как было видно, первенствовал. Играли каждый день, все вечера, проигрывали последнее. Лович же не проигрывался никогда, до последнего времени. Именно этим он и составил себе тот небольшой капитал которым теперь и собирался воспользоваться. В последнее время Фортуна изменила ему и трудно было сказать, что стало тому причиной. Ведь Алексей играл «наверняка», как тогда говорилось. То есть передергивал в картах, и позволял он это себе в полку один. Никто, даже смертельно обуреваемый азартом, не решался на такое. Потому Лович выигрывал всегда. До сего момента. Он наделал долгов, и не только в связи с игрой, но отдавать их не хотел, да и не смог бы, так как того, что он имел, не хватило бы ему для этого. Но на задуманный побег сумма была достаточной. Никита был к картам равнодушен, свободен от игрового азарта, и поэтому ему трудно было понять, отчего все так сходили с ума по игре. Но он не был притом человеком холодным и сходил с ума по иным вещам. Теперь его сводила с ума женщина. И когда Орлов упомянул, хотя и без подробностей, о последнем увлечении ротмистра, Никита не удержал любопытства и спросил: – И что же, он влюблен? – Да какое там… Он, поди, и слов таких не знает. – Тогда как это понять? – Никита, Лович беден. Ему нужна богатая жена. Но тут вот какое дело: папенька против. – А как зовут девицу, ты знаешь? – Нет, не знаю… – Орлов говорил истинную правду. – Он молчит. И правильно делает. Такое дело не следует доверять всем. Думаю, конечно, что кто-нибудь да знает его расчет. – Какой же может быть расчет, когда отец девицы против и по всему видно, что Ловичу денег не видать? – Расчет самый простой, мой милый, если нельзя заполучить денег, то можно заполучить девицу. – Да как же, если он жениться хочет только на приданом? – Никита не мог никак взять в толк рассуждения приятеля. – Так ведь можно и не жениться, – заметил Орлов. – Не жениться? Но… Так! – Никита вскочил и прошелся по комнате. – Вот это мило… – протянул он про себя. – И что же, она согласна? – Что ты говоришь? А-а… Согласна ли она? – Орлов усмехнулся. – Ну, зная Алексея, могу тебе сказать, что он ей так голову задурит, что она поймет, что произошло, тогда, когда он ее уже бросит. – Но что за девица? – возбужденно спросил Никита. – Неужели ты не знаешь? – Нет, не знаю… «Да как же это можно, – думал Никита, – чтоб она не поняла, что ее бесчестят? Разве только она сама согласится на такое…» – Да тебе что за дело? – говорил тем временем Орлов. – Тут ее папенька должен волноваться, а не ты. – А может, и мне есть дело, – тихо ответил Никита. |
