Купло. Шестьдесят денье, негодяй! Шестьдесят вместо тридцати!

Майи. И у тебя хватило совести сказать нам это в глаза?

Лагюйар. Палку мне сюда! Палку!

Буре (тихо). Полегче, господа! Враг у ворот. (Работнику). Ты просишь шестьдесят денье, не так ли?

Работник. Не я один, хозяин, а все чесальщики шерсти, не в обиду вам будь сказано.

Купло. Ах, злодей! Я посажу тебя в тюрьму!

Майи. Повесить его для примера!

Буре. Эх, господа, перестаньте витать в облаках! (Работникам.) Выйдите на минутку, голубчики, мы вам сейчас дадим ответ.

Работники уходят.

Купло. Шестьдесят денье! Шестьдесят дюжин чертей вам!

Буре. Поймите, сосед... Чего нужно от нас стражу с городской башни?

Входит страж с башни.

Страж с башни. Почтенные господа! Крестьяне подбивают рабочих к бунту. Латники вольных отрядов спешились, обрубили копья и трубят на приступ. Все кричат: «Грабь! Громи!»

Буре. Скорей, дадим им, чего они требуют!

Купло. Шестьдесят денье! Да мы все разоримся!

Буре. А грабеж, по-вашему, лучше?

Лагюйар. Шестьдесят денье!.. Что ж, придется согласиться.

Майи. Мы с них же взыщем потом. Зовите этого негодяя.

Входит работник.

Буре. Приятель! Вы будете впредь получать по шестидесяти денье. Скорее на стены!

Работник. Хозяин! Шестьдесят — мало. Чесальщики шерсти просят, с вашего позволения, восемьдесят.

Купло. Ах, злодей! Да ты только что просил шестьдесят.

Работник. Я ошибся, хозяин.

Буре. На стены! На стены! После сочтемся!

Лагюйар. Слышите крики?

Крики за сценой: «Да здравствуют цехи!», «Долой буржуа!», «Хватай дубины!»

Купло. Беда! Они взбунтовались!

Буре. Хорошо, вы получите восемьдесят.

Входят шумной толпой работники.

Работники. Двенадцать су в день! Вино вместо пива! И чтоб работа круглую неделю!

Купло. Что такое, мерзавцы?

Буре. Мы пропали! Бегу домой, — не удастся ли припрятать хоть что-нибудь... (Уходит.)

Работники. Двенадцать су! Не то все разграбим!

Купло. Мы всех вас перевешаем, подлецы!

Входит начальник арбалетчиков.

Начальник арбалетчиков. Мессиры! Мы одни больше не в силах защищать стену. Цеховые забрасывают нас камнями и уже спускают веревки и лестницы мужикам.

Купло. Что делать? Ах, Бовезская матерь божия! Даю обет пожертвовать тебе серебряное паникадило с меня ростом... если...

Работники. Двадцать су в день, или мы все разграбим!

Купло, Майи, Лагюйар. Дети мои, дети мои! Друзья мои!

Работники. Грабь! Грабь!

Купло. Послушайте, мои милые!

Работники. Грабь! Громи! Долой богатых! Долой буржуа!

Крики за сценой: «Они вступили в город!», «Грабь! Грабь буржуа!»

Купло, Майи, Лагюйар. Господи помилуй! Спасайся! Грабят! (Скрываются.)

Крестьяне и латники (за сценой). Лёфруа! Город взят! Бей, громи буржуа!

Работники. Громи буржуа! Да здравствуют цехи! (Уходят.)

КАРТИНА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Зала в замке Апремон.

Д'Апремон, раненый, опирается на палку. Изабелла.

Изабелла. Куда вы, батюшка? Вы еще так слабы!

Д'Апремон. Рана моя пустячная. Я и так слишком долго провалялся в постели. Хочу взглянуть на этих мерзавцев.

Изабелла. Но вы едва ходите. Вам еще нельзя надевать латы, а их стрелки всегда настороже.

Д'Апремон. Все равно! Я не хочу умереть в постели, как монах. Мой отец пал при Креси. Все мои предки умерли на поле сражения, а я, последний из рода д'Апремонов, умру в постели!.. Сын мой!.. Бедный мой сын!.. Не думал я, что он умрет раньше меня!

Изабелла.