|
Имелись агентурные данные, что очень скоро, сразу после дембеля, он попытается перейти на службу в конвойные войска МВД, туда, где будет отбывать наказание убийца его жены. Он передал об этом маляву через знакомых воров в «Матросскую тишину».
Убийца-таксист знал об этом и это было единственным, что по — настоящему могло сереьзно омрачить его будущее. — В присутствии свехсрочника он бы поджал хвост… Следовательша удивилась. — А это еще зачем? «Ну что можно сказать, если человек не профессионал, не въезжает в ремесло…» — Да и под каким предлогом провести очную ставку?! Он пожал плечами: — Мало ли что можно уточнить?! Например одежду, в которой была убитая… Преступник на первом допросе ее обрисовывал… Следовательша не дослушала, она была запрограммирована на собственное готовое решение. — Вот тут он пишет… — Она достала из кейса и другую жалобу. — «Мне предъявили свидетелями двух лиц кавказской национальности — Мусу и Эдика, которые так и не явились ни на одну очную ставку…» Пора была заканчивать. — Я послала этим свидетелям не менее десятка повесток. И этим, и третьему — Джону… И никаких шевелений… — Акулий ротик на секунду беззвучно открылся и так застыл. «Эдик и Муса…» К Игумнову поступали данные о том, что обоих видели на Арбате. Эдик по-прежнему тусовался с каталами, Муса, мастер спорта, борец, в прошлом чемпион северо-кавказской зоны ходил в телохранитетелях у кого-то из своих крутых земляков… Чтобы их найти, надо было хотя бы на пару дней освободить от съездовской повинности нескольких младших инспекторов во главе со старшим опером и отправить на Арбат на поиски… Следовательша затушила сигарету. — Закончится тем, что я изменю ему меру пресечения на подписку о невыезде! Пусть выходит из тюрьмы… Что мне больше всех надо, в конце концов?! — Что скажешь, Игумнов? — Картузов убрал очки. — Нужно, чтобы опергруппа находилась постоянно на Арбате, пока мы не найдем обоих… — Надо подумать… — Картузов умывал руки, он оставлял принятие решения начальнику розыску. — Понял… Совещание закончилось. Вернувшись, Игумнов дал команду старшему оперу:: — Приступишь к поискам Мусы и Эдика. Если убийцу выпустят из следственного изолятора, я его лично пристрелю… Генеральная репетиция встречи делегатов на вокзале, начавшаяся затемно, как водится, обернулась очередным Большим Сидением в Ленинской комнате. Кроме своего состава в зал согнали приданных оперативных работников других дорог, наряды слушателей Высшей школы милиции, солдат внутренних войск. Игумнов сидел с Цукановым — новым его замом — обрюзгшим, с тяжелым брюшком, со свернутой в трубку газетой, которую он ни разу не развернул. Тут же были оперативные уполномоченные, инспектора. — Старшего опера не вижу, — забеспокоился зам. — Качана. Могут спросить. Оба находились между молотом и наковальней. Начальство требовало стопроцентного участия в съездовском действе, а незавершенное дело серийного убийцы, обязывало работать на другом направлении. — Сошлешься на меня. Он на Арбате. Я в курсе… Старший опер еще с вечера мотался в поисках исчезнувших шулеров свидетелей… Народ вокруг изнывал. — Сколько мы тут еще будем… Картузов — тугой перекаченный баллон — на небольшой сцене, разогревал зал — тянул время. |
