Кроме того, семейство Жоресов отнюдь не уступало роду Барбаза в происхождении и родственных связях. Первый из Жоресов, оставивший следы, обосновался неподалеку от Кастра еще в середине XVII века и занялся ремеслом, связанным с обработкой шерсти и ее продажей. Его потомки промышляли тем же, отходя все больше от крестьянства и вступая в круг буржуазии. Среди родственников Жана по отцу было немало таких, какими не могли бы похвастаться и более богатые Барбаза. Здесь есть крупный фабрикант, епископ, адвокат. Два двоюродных брата его отца стали адмиралами. Одни из них, Бенжемен-Констан Жорес, был послом в Санкт-Петербурге и Мадриде и умер морским министром.

Словом, у родителей Аделаиды Барбаза не было особых оснований кичиться перед зятем происхождением и знатностью своего рода. В одном они имели превосходство: у них водились деньги, и немалые. А Жюль Жорес оказался незадачливым мелким коммерсантом. Он закупал товары на ярмарке в Бокере, потом продавал их в Кастре и его окрестностях, поставлял гравий для постройки дорог. Но эти торговые операции приносили мало дохода. К тому же и его богатырское здоровье стало сдавать. Через два года после женитьбы, в 1854 году, Жюль Жорес приобрел ферму Федиаль с шестью гектарами земли в четырех километрах от Кастра. На покупку земли и постройку маленького четырехкомнатного дома и амбара пошло приданое Аделаиды; родители дали за ней 12 тысяч франков. Молодые супруги вскоре перебрались в Федиаль, хотя и сохранили за собой квартиру в Кастре.

Детство Жана прошло на ферме Федиаль, среди полей, холмов, виноградников солнечного Лангедока. Семья Жореса, несмотря на ее явно буржуазное происхождение, вела жизнь, мало отличавшуюся от образа жизни крестьян среднего достатка. А это значит, что Жюль Жорес, его супруга, старший сын Жан и его брат Луи, родившийся годом позже, жили на грани бедности. Может быть, им и удавалось бы как-нибудь сводить концы с концами, если бы не болезнь главы семейства. Судьба все больше отворачивалась от Жюля Жореса, человека очень непрактичного с точки зрения его богатых родственников. Он совсем не походил на главу семьи с твердой рукой. Но Жан и Луи любили своего доброго отца, хотя он и не пользовался у них особым авторитетом. Видимо, от отца Жан унаследовал черты, которые иногда сказывались в нем и много позже: нерешительность и колебания в сложных обстоятельствах, стремление получить одобрение своих поступков, уныние при неудачах. Так же как и замечавшийся уже в детстве нервный тик в одном глазу и периодические головные боли.

Но это отнюдь не значит, что речь идет о какой-то болезненной натуре. Нет, Жан был здоровым мальчиком, здоровым физически и морально. Внешне он ничем не отличался от крестьянских детей. Коренастый и розовощекий, Жан получил в детстве прозвище Толстяк. А на долю его брата выпала клочка Рыжий. Младший брат отличался беззаботностью. Жанно, как его звала тогда, а также и позже, был серьезнее, глубже, сложнее. Хотя и по-разному, но оба брата росли жизнерадостными, добрыми и трудолюбивыми. В этом последнем качестве Жанно, впрочем, явно превосходил младшего брата.

Душевным здоровьем и цельностью натуры, добродушием и мягкостью — всеми этими драгоценными свойствами, которые Жорес сохранил до конца жизни, он был обязан своей матери. Она достойна той постоянно нежной любви, которую Жан испытывал к ней на протяжении всей своей жизни. Это она была душой и подлинной главой семьи. Аделаида создавала атмосферу согласия, дружбы, взаимной заботы, которые объединяли всех четверых: мать, отца и двух сыновей. Ее самоотверженная преданность материнскому долгу, интересам семьи сама по себе служила сильным средством морального воспитания сыновей.