— Именем Божьим говорю вам: если хотите остаться в живых, сдавайтесь!

— Подлая девка, коровница, уж изловим тебя и сожжем! — ответили ей англичане, но стрелять в нее не посмели, может быть, сами не зная почему.

XXVIII

1 мая, в воскресение, огромная толпа осадила дом, где остановилась Жанна, чтобы увидеть Святую Деву. Множества человеческие влекла она к себе такою же неодолимою силою, как Пью-Велейская «Черная Дева-Мать». Знака ее только ждали эти обезумевшие люди, чтобы кинуться на английские окопы и, может быть разбившись о них, погибнуть бессмысленно. Но сельская девочка, не знавшая военного дела, да и никаких человеческих дел, нашла в себе достаточно здравого смысла, чтобы вести их не на английские окопы сражаться, а в церковь молиться.

В это воскресение, после обедни, Жанна снова предложила мир англичанам. Выйдя из Лисьих ворот, подошла она к английским окопам Круа-Морена и, сложив ладони так же, как намедни, крикнула:

— С Богом возвращайтесь в Англию, а не то вам будет плохо!

— Ведьма, шлюха, девка продажная! — ответили ей англичане с окопов, но стрелять в нее почему-то опять не посмели.

Самые храбрые, ни одного человека не боящиеся английские ратные люди дрожат и бледнеют перед этой семнадцатилетней крестьянской девочкой; дьявола сами боятся эти несчастные «Хвостатые дьяволы». «Чем черт не шутит? — думают они.

— Что, если она и вправду ведьма… или Божья посланница?»

В складках волшебного белого знамени Девы чудились им тучи порхающих белых бабочек — белых Лилий Франции или белых Ангелов.

Жанна кажется французам Ангелом Божьим, а врагам их — дьяволом. В этом-то двойном образе — главная сила Девы: непобедимой, потому что сверхъестественной, кажется она французам и англичанам одинаково.

Как бы остолбенело вдруг от ужаса все английское войско и пало духом. «Двое англичан еще накануне обратили бы в бегство десять французов; но только что Жанна вошла в Орлеан, четверо-пятеро наших остановило бы все войско врагов».

Так велик был ужас Девы, что английские ратные люди и начальники отказывались ехать во Францию. «Эта подлая девка есть орудие сатаны, врага человеческого рода, — говорили они. — Можно сражаться с людьми, но как сражаться с дьяволом?» Нужен был особый указ «против боящихся ведьминых чар». Но действие указа было обратное: он напугал людей еще больше.

«Бедствие великое, в образе Девы-колдуньи, исчадия адова, послано Богом на англичан, — пишет герцог Бедфорд юному английскому королю Генриху VI. — Злыми чарами она не только истребила их множество, но и всех остальных лишила мужества».

XXIX

Верили Жанне и во Франции только простые люди, а военачальники сомневались в ней и держали ее в стороне от военных советов.

— Я узнал от верных людей, что капитан Фальстаф идет на помощь англичанам с подкреплениями и съестными припасами, — сообщил ей однажды граф Дюнуа.

— О, Батард, Батард! Я приказываю тебе именем Божиим: только что ты узнаешь о приходе Фальстафа, сказать мне об этом, а если не скажешь, я отрублю тебе голову!

— Ладно, скажу, — отвечает Батард и опять, вглядываясь в нее, удивляется — ужасается: что это? кто это?

Жанна становится сразу единственной властью в городе, выше всех военных и гражданских властей. Бедная девочка, «бедная пастушка», «не знающая ни А, ни В», сводит их на ничто.

— Я послана Богом для утешения бедных людей, — говорит она идущему к ней простому народу.