— Я послана Богом для утешения бедных людей, — говорит она идущему к ней простому народу.

— Бедные люди шли ко мне охотно, потому что я их любила.

Подвиг этой «дочери Божьей», так же как Сына Божия, — подвиг любви, мира и милости: Жанна снимет осаду не только с Орлеана, но и со всей Франции — со всего человечества; освободит не только французов от Годонов, но и всех бедных и угнетенных от всех богатых и угнетающих.

XXX

Кощунственной плоскостью могло бы казаться посвящение «Таинства любви Жанны д'Арк» Шарля Пэги: «Всем, кто жил и умер за всемирную Социалистическую Республику», если бы не был он уже в те дни, когда писал «Таинство», одним из величайших, хотя и бессознательных христиан наших дней.

Что хотел он сказать этим посвящением? То же, что говорит св. Августин: «Жизнь Града Божия вся должна быть общинной, socialis; лишним владеть — значит владеть чужим; общая собственность — закон Божественный, частная — закон человеческий». То же, что говорит Иоахим Флорский: в «Третьем Царстве, Духа» совершится «великий переворот»: собственники — «богатые, великие, сильные мира сего, будут низвергнуты, а нищие, малые, слабые, возвышены… и увидят они правосудие Божие, совершенное над их палачами и угнетателями». То же, что говорит св. Франциск Ассизский: «Я не хочу воровать, а если бы я не отдал того, что имею, беднейшему, то был бы вором». То же, что говорит Жанна д'Арк: «Я послана Богом для утешения бедных». То же, что и мы говорим так плоско и недостаточно, потому что нерелигиозно, о «социальной проблеме» — этом страшном узле, который грозит в наши дни, затянувшись в мертвую петлю, задушить человечество.

Если Начинатель «великого переворота» — «всемирной социальной революции», по-нашему, — Сын Божий, то продолжательница его вернейшая — «дочерь Божия», на Огненном Кресте распятая, св. Дева Жанна.

Что сделала бы она, если б не была убита, едва начав дело свое, — об этом так же трудно судить по тому, что она уже сделала, как по пшеничному зерну — о колосе. Но нет никакого сомнения, что Жанна думала уже не только о французском, но и о всемирном деле, когда брала с короля обещание «миловать всех приходящих к нему богатых и бедных равно»; или когда хотела, чтобы Франция, Англия, Италия — все христианские народы, «обратившись ко Христу и покаявшись, облеклись в одежды Нищих Братьев и заключили между собою вечный мир». Это — начало, а конец — «царство Божие на земле, как на небе».

Жанна — «мятежница» не только против Церкви, но и против государства, бóльшая, чем Августин и Франциск, — такая же, как Иоахим и Павел. Первый мятеж ее против Церкви поняли судьи Жанны, а второй — против государства остался для них непонятным. В этом и до наших дней св. Жанна д'Арк, так же как сам Иисус, — непонятная, неизвестная.

XXXI

Это уже чувствуется в первом явлении Девы, когда становится она единственной властью в осажденном Орлеане.

4 мая французские военачальники, обиженные тем, что над ними поставлена безграмотная девочка-крестьянка, делают, не предупредив об этом Жанну, вылазку на крепостную башню-бастилью Сэн-Лу, в нескольких милях к востоку от города. Но англичане сопротивляются так доблестно, что французы должны отступить.

Ночью Жанна, проснувшись и вскочив с постели, зовет оруженосца своего, Жака д'Олона, и на вопрос его, что с нею, — отвечает:

— Жив Господь! Мой Совет велит мне идти на англичан… Где мое оружье?.. Кровь наших людей льется, я это чувствую!

И, увидев маленького пажа Мюго, кричит:

— Ах, скверный мальчишка! Зачем же ты мне не сказал, что льется французская кровь?

Выбежав из дому, поспешно вооружается.