— Никаких фантазий у меня уже нет, — ответила Урсула.

Барт сжал своими тонкими загорелыми пальцами морщинистую бабкину руку.

— Неужели правда хочешь остаться здесь или в тебе говорит одно упрямство?

Урсула отдернула руку и независимо вскинула голову.

— При чем тут упрямство? Каждый человек имеет право прожить остаток дней там, где ему хочется!

Тут в прихожей раздался телефонный звонок, приведший Урсулу в явное беспокойство. В глазах промелькнуло нечто похожее на страх.

— Не волнуйся, — успокоил ее Барт. — Я сам подойду.

Отодвинув стул, он поднялся и вышел из кухни в прихожую, где на расшатанной этажерке упорно и настойчиво трезвонил допотопный телефонный аппарат.

— Слушай, ты, старая калоша, — прорычал в трубке грубый мужской голос, прежде чем Барт произнес хоть слово. — Побыстрее уноси ноги, если не хочешь, чтобы тебя вынесли ими вперед! У тебя неделя на все про все, а то вообще останешься без дома. Поняла?

Не успел Барт раскрыть рот, как раздались гудки отбоя.

— Проклятье! — вне себя от ярости пробормотал он, бросая трубку на рычаг.

В голове мелькнуло: звонок примерно совпадал по времени с возвращением домой Деборы, значит, по всей видимости, успела рассказать отцу о несостоявшихся переговорах и провалившейся сделке… Неужели этот негодяй поручил одному из своих подручных попугать бабку?.. Или впрямь кто-то из местных жителей недоволен тем, что из-за упрямой старухи может лишиться возможности найти работу на стройке, о которой узнал из прессы?..

— Звонила Дебора Фарроу? — спросила застывшая в дверях кухни Урсула.

— Нет, — рявкнул Барт. — Снова шантажист с угрозами! Повесил трубку прежде, чем я успел дать ему отворот и хорошенько вразумить!

Услышав это, бабка побледнела, заставив его пожалеть о сказанном. Надо было солгать, мол, ошиблись номером и все прочее…

— Что… что он сказал? — спросила, однако, Урсула, когда они вернулись в кухню.

— Думаю, то же самое, что тебе в прошлый раз. Продавай и убирайся, а не то…

— О Господи! — Старушка дрожащими руками схватилась за сердце.

— Тебе плохо? — встревожился Барт.

— Я… я и не представляла…

— Что люди могут быть такими злыми и подлыми?.. Ты всегда витала в облаках, ба! Добро пожаловать в реальный мир!

— Нет, Барт, я совсем не об этом… Просто мне надо было… надо было…

— Что?

— Ничего. Теперь слишком поздно.

— Продать ферму не поздно, если действительно хочешь.

— Продать? Только потому, что какой-то подонок звонит и угрожает? Ни за что на свете! — воскликнула Урсула, сурово поджав губы. — Измором меня не возьмешь. Отстанут, когда сами в том убедятся…

Палмер совсем не разделял подобного мнения. Из собственного опыта хорошо знал, что слова у шантажистов зачастую не расходятся с делом, но, чтобы окончательно не запугать Урсулу, переубеждать ее не стал. Конечно, статья в газете не могла пройти незамеченной в городе, в котором, как он сам убедился, проблема занятости и рабочих мест стоит столь остро. Это, возможно, и толкает кое-кого на отчаянные поступки… Надо попробовать убедить Урсулу в том, что проще расстаться с фермой, чем подвергать себя риску. Он может предложить ей переехать к нему и жить в Бостоне. Разве трудно продать его шикарную квартиру и приобрести небольшой дом где-нибудь в пригороде, причем тоже на побережье, у самой воды, как она привыкла?..

Но сегодня вряд ли стоит даже заикаться о таких планах.