Должно быть, теперь у него был тот самый взгляд, который следовало бы заметить Д'Аннунцио за миг до того, как вилка вонзилась ему в лицо. Тот самый взгляд, который Галлоран видел у молодого Джонсона несколько минут тому назад. Он видел, как разжалась рука, сжимавшая тяпку. Джонсон все понял правильно. Это был ветеран уличных баталий – все ниггеры и Кастлвью знали в этом толк. Джонсон был стреляный воробей, он жопой чуял, когда дело пахнет жареным, и не хотел нарываться на человека, который не в себе.

– Ее действительно нету дома, – сказал Джонсон, но уже куда спокойнее.

– А когда она вернется? – спросил Галлоран.

– Она в магазин пошла, – сказал Джонсон.

– Это не ответ.

– В чем дело, Хэнк? – спросил сзади женский голос.

Галлоран обернулся.

Она стояла у самой калитки. Высокая стройная блондинка в босоножках, белых брюках и помидорно-красной топ-маечке. Под мышками она держала два пакета из оберточной бумаги, крепко прижимая их к груди. Галлоран даже на расстоянии сразу увидел удивительно яркие голубые глаза. Какой-то миг ему казалось, что он видит перед собой Джози, свою покойную жену. Он сказал себе, что вот эта красавица и есть его дочь, его...

– Мойра?

Она, похоже, узнала его. Она помнит его, Господи, она его помнит! Некоторое время она молча смотрела на него через заборчик, потом спросила:

– Что тебе здесь надо?

– Я пришел повидать тебя.

– Ну хорошо, ты меня видел.

– Мойра...

– Хэнк, скажи ему, пусть убирается отсюда.

– Мойра, я просто хотел поздороваться, только и всего.

– Ну, поздоровайся. И уходи.

– Я же тебе ничего не сделал! – жалобно сказал он и широко развел руками с растопыренными пальцами.

– Ничего не сделал, говоришь? Ах ты, сукин сын! Ты убил мою мать! Убирайся! – Она уже визжала. – Убирайся прочь, оставь меня в покое, убирайся, убирайся!!!

Он еще несколько мгновений смотрел на нее, потом опустил руки и молча вышел в открытую калитку, и прошел мимо Мойры, которая стояла на тротуаре, дрожа от ярости. Их глаза встретились – всего лишь на миг. Он тотчас отвел взгляд – такая ненависть кипела в ее глазах, – и быстро пошел в сторону авеню.

– Вот жарища, а?

Клинг поморщился, пристроил поудобнее блокнот и приготовился записывать. Карелла сидел за своим столом, рядом со шкафом с папками, и говорил по телефону с аптекой «Эмброуз». До того он звонил по телефону Бонни Андерсон, уборщицы Ньюменов, найденному в записной книжке, и узнал от ее брата, что Бонни действительно с двенадцатого июля находится в Джорджии. Теперь он проверял вторую зацепку. Окна кабинета были распахнуты настежь, но сквозь решетки не просачивалось ни единого ветерка. В углу работал вентилятор, перемешивая раскаленный воздух. Оба детектива сидели без пиджаков, с расстегнутыми воротниками, оттянутыми галстуками и закатанными рукавами. Расположившийся напротив Хэл Уиллис, которому нравилось считать себя щеголем, пришел на дежурство в желтовато-коричневом летнем костюме и коричневом с золотом шелковом галстуке, аккуратно подвязанном под воротничок. Он разговаривал с владельцем ювелирного магазина в Стеме, который ограбили третий раз за месяц.

В эту субботу дежурили шесть детективов, но троих из них не было на месте. Арти Браун поехал в центр, в здание уголовного суда, чтобы получить ордер на обыск дома человека, подозреваемого в торговле краденым.