Эбби взяла малыша на руки, и тот уткнулся носом ей в грудь. Она подняла голову и посмотрела на Гейба с триумфом.

— Что это? — удивленно спросил он.

— А ты как думаешь?

— Это ребенок.

— Да, это ребенок. Это твой сын. Я говорила тебе о нем сегодня.

— Я… — Гейб уставился на ребенка в полной растерянности.

— Его надо убаюкать, — сказала она, кивая в сторону двери. И только из‑за сильной растерянности Гейб сделал то, что она ему предложила, — вышел из комнаты, оставив ее с Рафом.

Эбби появилась через несколько минут. Мрачный, Гейб стоял в центре маленькой гостиной.

— Ты говорила правду.

— Да! — решительно произнесла она. — Почему тебя это удивляет?

Он нахмурился:

— Ты еще спрашиваешь?

— Гейб, в ту ночь я совершила ошибку. Я понимаю, почему ты сердишься. Но это была ошибка.

Он потер лицо ладонью и покачал головой:

— Как это вообще возможно? Мы предохранялись.

— Да. Но врач сказал, что такое возможно.

Гейб поморщился:

— Ты впервые была с мужчиной.

— И ты единственный мужчина, с которым я была близка. Поэтому через девять месяцев после той ночи родился Раф. Что случилось, то случилось.

— Ты должна была сообщить мне, — сурово упрекнул он ее.

Эбби зарычала от явного неудовольствия:

— Я пыталась! Зачем, по‑твоему, я тебе звонила?

Он сильно побледнел:

— Я думал, ты хочешь извиниться или оправдаться…

— Да, я хотела извиниться, но мне прежде всего надо было рассказать тебе о Рафе.

— То есть ты не прятала его от меня?

— Ты шутишь, что ли? Ты действительно думаешь, что я способна на такую подлость?

Их взгляды встретились, и она вздохнула.

— Ты считаешь, я способна на это. Но, Гейб, я бы никогда не прятала от тебя твоего ребенка. Поэтому я поехала в Рим.

— Рим. — Он закрыл глаза, выглядя виноватым. — Ты приезжала, чтобы сказать мне о ребенке?

— Да! — Она помрачнела. — Но ты приказал вышвырнуть меня из здания, словно преступницу.

— Эбигейл, я ничего не знал…

— Ладно, — сухо сказала она. — Если бы ты уделил мне минутку своего времени, ты бы увидел доказательства моего состояния.

— В каком смысле?

— Я была на седьмом месяце.

— И тебя вышвырнули из здания?

— Ну, мне недвусмысленно посоветовали уйти до приезда полиции, — призналась она.

— Они исполняли мой приказ, — печально ответил Гейб. — Я не желал тебя видеть. Я так разозлился, когда ты приехала.

— Я знаю. — Она подняла подбородок, ее поза говорила о неповиновении. — Но не смей обвинять меня в том, что я умышленно скрывала от тебя Рафа.

Он покачал головой, словно желая прояснить мысли:

— Мне не верится, что у меня родился сын.

Что Эбби могла ему ответить? Вероятно, она ждала от него извинений. Или похвалы.

Вместо этого он произнес:

— И ты растишь его здесь?

Она выпрямила спину и расправила плечи.

— Что тебя не устраивает?

— Это лачуга. — Он сердито посмотрел на нее. — Как ты можешь здесь жить?

От его наглости у нее отвисла челюсть.

— Мне здесь нравится, — процедила она сквозь зубы.